Впрочем, закончить свою фразу Джордж не успел. В этот момент входная дверь распахнулась, и в зал неспешно вошел последний участник собрания. В отличие от остальных он выглядел так, словно ничего страшного не происходит. Его спокойствие поразило даже Бранна, а идеальный внешний вид еще больше взбесил Уилсона.
— Какого черта, Лонгвей? — рявкнул он. — На нас напали! С минуты на минуту эти твари окажутся здесь, а вы заняты тем, что подбираете себе галстук? Нужно немедленно начать эвакуацию!
— Прошу меня извинить за опоздание, — мягко произнес Лонгвей и вежливо улыбнулся. — Не хотел заставлять вас нервничать.
— Вы и не заставляете! Вот кто заставляет! — с этими словами Уилсон с ненавистью ткнул пальцем в экран. — Эти крылатые выблядки уничтожили три наши базы! А вы, Лонгвей, всё прохлаждаетесь! Вы что, не понимаете: за вами же первым придут!
— Не нужно повышать голос, — отозвался азиат, с откровенным равнодушием взглянув на экран. — Эмоции могут присутствовать у проигравших, но никак не у победителей.
— Что вы такое несете? Наши базы горят! — теперь уже вмешался другой советник.
— Пускай, — Лонгвей неспешно приблизился к экрану и, чуть помедлив, добавил. — Это всего лишь небольшая цена, уплаченная Вселенной для равновесия.
— Избавьте меня от своей проклятой философии! — взорвался Джордж. — Что с вами происходит? Чему вы улыбаетесь?
— Тому, что истинные кайрамы не вступили в войну. Это всего лишь жалкая горстка Земных.
— Откуда такая уверенность? — Уилсон буквально впился взглядом в лицо азиата, но резкость в его тоне заметно поубавилась.
— Вот этот бурый, — с этими словами Лонгвей жестом указал на экран, — слишком стар, чтобы быть воином. Истинные кайрамы никогда не отправляют на зачистку столь пожилых особей. Так же мои соотечественники прислали бы телекинетиков. Они гораздо более эффективны в бою, нежели ищейки вроде «энергетических» или «шепчущие». Судя по записям, телекинетиков всего четверо: в двух группах — по одному, в третьей — двое. Один уже выдохся, что вызывает у меня немало вопросов. Слишком слабый даже для ребенка чистокровных Земных кайрамов. Еще и эти беспилотники в Новой Зеландии. Кайрамы никогда бы не унизили себя использованием примитивного человеческого оружия. Следовательно, там тоже либо Земные кайрамы, либо полукровки. И самый главный штрих — все они слишком медлительны и слабы. Лескоу собрал большую по его меркам армию. Но для меня это всего лишь шелуха.
— Лескоу? — переспросил Уилсон. — Хотите сказать, что этот ублюдок сейчас здесь?
— Видимо, сей увлекательный фильм вы смотрите не с самого начала, — Лонгвей снова вежливо улыбнулся. — Один из «ликвидаторов» зафиксировал, как он обратился в истинную форму. Боюсь вас огорчить, Бранн, но в случае со своим протеже вы ошиблись дважды. В первый раз — передав ему ампулы с антидотом, во второй — решив, что он — полукровка.
Бранн молчал. Услышанное настолько поразило его, что он не мог найти подходящих слов. Лесков чистокровный? Но этого просто не могло быть. Киву был уверен, что мать Дмитрия — обычный человек. Он точно знал это.
— Даже, если они и Земные. Что с того? Их слишком много, — теперь в разговор вступили остальные члены совета. Перебивая друг друга, они сыпали вопросами, но Лонгвей лишь вежливо улыбался.
— Что вы предлагаете делать? — сухо спросил Киву, и тогда азиат задумчиво ответил:
— Я предлагаю наконец исправить вашу ошибку, Бранн, и вернуться к спокойной жизни. Убить Лескоу и остальных Земных, пока они не прибыли сюда и не изуродовали внешний облик нашего прекрасного города. Переместимся вдвоем на основную базу, пока еще не разрушен подземный коридор, и закончим их жалкое представление.
— Вдвоем? Против такого количества драконов? — не поверил Уилсон.
Лонгвей кротко кивнул:
— Не сочтите, что я бахвалюсь, но в данном случае я справлюсь и в одиночку.
В зале повисла гробовая тишина. Сказанное азиатом прозвучало, как нечто безумное, и никто из присутствующих не мог найти подходящего ответа. Зато взгляд Лонгвея красноречиво остановился на Бранне.
— Что же вы молчите? — мягко спросил он Киву. — Или мне воспринимать ваше безмолвие как знак согласия? Тогда пройдемте к телепорту и…
— Постойте, Логвей, — внезапно прервал его Джордж. — Если вы утверждаете, что
можете уничтожить врага в одиночку, не разумнее ли оставить Киву в Сиднее на случай, если на нас нападет еще одна группа? Мы не знаем, сколько их всего.
Губы Лонгвея вновь тронула улыбка, в этот раз скорее снисходительная, чем вежливая:
— Хорошо. Я в любом случае собирался встретиться с мистером Лескоу лицом к лицу. Помню его лишь по тому собранию в связи с кончиной дочери Алюминиевого Короля. В тот раз он не произвел на меня великого впечатления, хотя я и симпатизировал ему.
— Именно вы выступали за то, чтобы позволить ему переместиться на Золотой Континент, — усмехнулся Уилсон.
— Возможно, ввиду моего жизненного опыта, я был чуть более дальновидным, — взгляд Лонгвея снова остановился на Киву, теперь уже буквально впиваясь в румына. Он словно пытался прочесть мысли своего молчаливого «друга». — Дешевле было выписать пару справок с разрешением на местожительство его друзьям, нежели исправлять то, что творится сейчас.
— Если у вас возникнут сложности, Киву отправится следом за вами, — заверил Лонгвея Уилсон, когда тот приблизился к стоявшей в углу телепортационной «арке».
— Сложностей не возникнет. Сейчас вы сами в этом убедитесь.
Уилсон и другие члены совета действительно убедились. В первую очередь их поразило то, каким образом Лонгвей появился на поле боя. Когда—то мощное здание разлетелось на куски, образуя вокруг телекинетика каменную воронку, но ни одна пылинка не осела на костюм. Во всей этой разрухе фигура азиата казалась какой—то неестественной, будто наклеенной поверх происходящего.
А затем он атаковал.
Первый телекинетический удар был скорее пробным, но его хватило, чтобы несколько драконов отшвырнуло в сторону, словно тряпичных кукол. Дмитрий находился у Лонгвея за спиной, но это его не спасло. Невидимая сила впечатала Лескова в стену соседнего здания с такой мощью, что дракон беспомощно рухнул на землю и потерял сознание. Каменные глыбы практически полностью завалили его.
Альберт упал неподалеку, чувствуя во рту медный привкус крови. Он удара ему было больно дышать, перед глазами плясали черные пятна.
Старик Мицкевич был убит. На месте бурого дракона теперь лежал покрытый чешуей человек. Плечо его было неестественно вывернуто, из носа сочилась кровь. Он напоминал поломанный манекен, который кто—то выбросил на обочину дороги за ненадобностью. Основной удар пришелся прямо по нему и Шевченко, но, если Микола с трудом успел прикрыться телекинетическим барьером, то для старика это мгновение стало последним.
Увидев, что произошло с Мицкевичем, Шевченко в нерешительности огляделся по сторонам. Инстинкт самосохранения оказался сильнее желания броситься на врага и отомстить за смерть товарища. Потому что такому врагу, как Лонгвей, не отомстишь… Парень почувствовал, как его начинает охватывать паника. Мысль, что теперь делать, пульсировала в создании, не принося никаких ответов. Дмитрий пропал из виду и не откликался, Альберт лежал на земле, всё еще оглушенный, на Фостера и вовсе нельзя было полагаться — он исчез с самого начала заварушки.
