Именно в этот момент Лесков понял, что нужно делать. Эта мысль стала для Димы сродни отрезвляющей пощечине. Ужас при виде смертей своих соратников отступил на второй план, и тогда мужчина обратился к Адэну. Мальчик был единственным, кто связывал сознание всей их группы воедино.
«Скажи им про зеркало! Пусть усиливают способности Матэо! Пока Лонгвей под защитным барьером, он неуязвим, но, если потеряет концентрацию, Кристоф сможет убить его одним ударом!»
И впрямь. Сейчас их так много… Те, кого Фостер всегда считал слабыми и бестолковыми, внезапно предстали в совершенно ином свете. Поднявшись с земли, Лесков с трудом добрался до Альберта и с облегчением обнаружил, что ученый жив.
— Давай, дружище, очнись! — прошептал он, когда ресницы Вайнштейна дрогнули. — Нам нужна твоя помощь! Мы…
Вот только договорить он не успел. Лонгвей тоже понял, что задумали его противники.
Тело фиолетового дракона рухнуло на землю прежде, чем кто—то успел осознать, что произошло. Все кости Матэо оказались переломаны, и вскоре вместо огромного ящера подле Кристофа оказалось изуродованное человеческое тело, покрытое чешуей. Что касается самого Шульца, то он должен был упасть рядом, если бы не Адэн. Мальчик принял удар на себя и сейчас уже сам сомневался, что протянет до конца сражения. Он с трудом мог говорить даже мысленно.
— Чьи способности будете усиливать теперь, Дмитри? — дружелюбно поинтересовался Лонгвей, неспешно приближаясь к Лескову. — Из «шепчущих» остались только вы.
Ослабевший после сражения с роботами, Кристоф знал, что не победит. Его соратники погибали один за другим, и смерть их была чудовищна. Страшно было смотреть на тех, чье сердце еще недавно билось, а вместе с ним — вера в возможную победу. Еще несколько минут назад все они хотели вернуться домой, обнять своих друзей и близких. Но теперь всё было кончено. И он, Крис, тоже умрет.
Вот только умирать, выпрашивая пощаду, Шульц не собирался. Собрав последние силы, он обрушил на барьер Лонгвея телекинетическую волну. Однако невидимый купол, накрывавший азиата, практически не дрогнул, и эта атака стала для немца последней. Через мгновение обезглавленное тело золотистого дракона рухнуло на землю.
— Вы были правы, Дмитри, сказав, что пора заканчивать эту бессмысленную резню, — продолжил Лонгвей. — И я решил последовать вашему совету.
В ту же секунду воздух вокруг Лескова и Альберта снова завибрировал. Оба полукровки с ненавистью и страхом смотрели на свою приближающуюся смерть, понимая, что всё — этот удар станет для них последним.
Альберт зажмурился, когда глаза Лонгвея хищно окрасились медным, Дмитрий — напротив, смотрел прямо на врага. Его сердце пылало бессильной злобой. Сейчас он бы без колебаний отдал свою жизнь — лишь бы прикончить этого ублюдка. А затем Лонгвей атаковал.
То, что происходило потом, показалось Дмитрию сном. Телекинетическая волна, которая должна была превратить его кости в месиво, так и не смогла достичь своей цели. Она натолкнулась на что—то невидимое и настолько прочное, что Лонгвей невольно отшатнулся. Насмешливая улыбка исчезла с его губ, а взгляд устремился куда—то через плечо Лескова, тем самым заставив русского невольно обернуться.
И тогда Дима увидел Бранна.
Глава XX
Он совсем не походил на себя прежнего. Этот Бранн Киву выглядел заметно моложе того, который оставил Лескову ампулы с антидотом — теперь ему можно было дать не больше тридцати. Поглощенная энергетика хаоса восстановила не только его силы, но и оболочку, словно он был каким—то вампиром, добравшимся до хранилища крови. Единственное, что выдавало в нем прежнего Бранна, были его карие, почти черные глаза да энергетика, заставившая соратников Дмитрия невольно расступиться. Было даже странно наблюдать за тем, как столь могущественные создания, как драконы, послушно пропускают вперед человека.
Взгляды присутствующих настороженно впились в его фигуру. В воздухе повисла напряженная тишина. Казалось, сама земля прислушивается к его шагам, пытаясь понять, что они означают. Зачем он явился? Какие цели преследовал? И, главное, по какой причине не позволил Лонгвею убить своего протеже? Было ли это помощью или, напротив, какой—то жестокой игрой, задуманной лишь для того, чтобы поиздеваться над и так уже разбитым противником?
Глядя на своего бывшего друга, Дмитрий испытывал смешанные чувства. Он прекрасно осознавал, что Бранн только что спас ему жизнь, однако сознание не спешило благодарить — оно отчаянно пыталось найти объяснение случившемуся. Помочь просто так, без какого—то умысла, могли Иван, Рома, Альберт, но никак не Киву. Только не в этой ситуации. Бранн был слишком расчетлив, чтобы поддаться такой ничтожной слабости, как дружба. Да и были ли они вообще когда—нибудь этими самыми «друзьями»?
Мысль о том, что румын явился сюда по приказу Совета Тринадцати, казалась самой правдоподобной. Возможно, Уилсон и остальные советники пожелали лично вынести приговор зарвавшейся группе чужаков. А, значит, Лесков и его спутники должны были быть доставлены живыми.
Схожим вопросом сейчас задавался и Лонгвей. Его глаза буравили Киву, словно пытались проникнуть в его душу. В этот момент он даже пожалел, что не может считать энергетику своего союзника. Или всё же предателя?
Появление Бранна стало для него настолько неожиданным, что не могло не встревожить его. Уилсон же ясно дал понять, что предпочитает держать одного телекинетика при себе. Так почему он позволил ему уйти? Разве только затем, чтобы Бранн притащил русского ублюдка на совет. Так сказать, ради потехи.
Внезапно губы азиата тронула приветливая улыбка. Выглядело это так, словно он увидел лучшего друга, который все же успел приехать под конец вечеринки.
— Я знал, что вы не захотите отсиживаться на базе, в то время как здесь происходит столько всего интересного, — произнес он, когда Киву подошел ближе. — Правда, несколько удивлен, что Уилсон и остальные все же рискнули отпустить вас от себя. Мне казалось, они всерьез были обеспокоены своей безопасностью.
— Они умерли.
Безразличие, с которым Бранн сообщил эту новость, не могло не поразить присутствующих. Казалось, он говорил о чем—то настолько скучном и очевидном, что уже надоело произносить это вслух. Лишь в его глазах по—прежнему читалась хищная настороженность. Теперь Киву и Лонгвей смотрели только друг на друга, словно и не было никого вокруг. Словно не было никакого боя, унесшего в своем брюхе десятки жизней.
— Умерли? — эхом переспросил Лонгвей, уже догадываясь, кто именно так любезно «позаботился» о главах Золотого Континента. Вопрос — почему?
Бранн не стал пояснять. Вместо этого он быстрым взглядом скользнул по растерянным лицам Лескова и Вайнштейна, после чего спокойно произнес:
— Уводите своих людей, Дмитрий.
В глазах Лескова промелькнуло недоверие. Он как будто ослышался, но испытывать судьбу и медлить не стал. Поддерживая Альберта, он начал осторожно отходить назад, к телепортационной «арке». Однако, обернувшись на портал, с досадой заметил, что он деактивирован. Конечно же, Лунатик не мог сражаться и одновременно поддерживать «арку» в рабочем состоянии.
