Что касается Дмитрия, то он все еще опасался, как бы «энергетические» не выдохлись прежде, чем Бранн прикончит врага. Несмотря на усталость, «истинный» по—прежнему был в состоянии сражаться. Возможно, его удары сделались слабее, но защитная преграда оставалась такой же крепкой. Нужно было что—то сделать. Что—то.
Взгляд Лескова лихорадочно скользнул по земле и внезапно остановился на рюкзаке Елены. Лонгвей уничтожил тело девушки, залив все кровью, однако ранец почему—то остался не тронут. А это означало, что в нем мог находиться «эпинефрин».
Оставив Альберта, Дмитрий подхватил рюкзак с земли и принялся торопливо обыскивать отделения. Он не обращал внимания на перепачканные кровью ладони, на пропитавшуюся ею ткань. Где—то должен был лежать «эпинефрин». В каком—то из карманов.
Наконец его пальцы нащупали продолговатый футляр, и тогда Лесков сделал себе еще одну инъекцию. Он знал, что превышать дозу нельзя, но и надеяться только на Бранна больше не мог.
«Продержитесь еще немного», — в тревоге подумал Дима, окинув взглядом четверых драконов. С минуты на минуту они снова могли вернуться в человеческое тело, и тогда война будет проиграна. Нужно было повлиять на концентрацию Лонгвея. Нужно было попробовать обратиться снова.
Дима вводил себе ампулу за ампулой и лишь на шестой почувствовал, что его сердцебиение ускорилось. Мощный всплеск адреналина заставил Лескова жадно глотнуть воздух. Зрачки расширились, заполняя собой чуть ли не всю радужку. А затем тело Дмитрия начало стремительно меняться. Опасения Альберта не подтвердились — «Эпинефрин класса А» не убил Лескова, но и четырех ампул Дмитрию уже было мало. Организм привык к этой дозе и теперь хотел больше.
Заметив, что «шепчущий» обращается в истинную форму, Лонгвей выставил ладонь в его сторону. В тот же миг телекинетическая волна устремилась к своей новой жертве, взрывая под собой землю, словно плугом. В попытке защититься дракон закрылся крылом. Однако вместо удара почувствовал лишь ветер, обдавший его чешую прохладным дыханием. Волна, которая должна была разорвать тело Дмитрия на куски, в метре от него налетела на невидимую преграду Бранна и разбилась, словно о скалы.
— Что же вы так защищаете его? — мрачно усмехнулся азиат. — Уж не потому ли, что его отец умер по вашей.
В тот же миг он прервался. Чувство страха заставило непроизнесенное слово застыть в горле, и мужчина невольно попятился назад.
— Нет. Нет… — сквозь зубы процедил азиат, пытаясь воспротивиться ненавистному внушению. Сейчас он невольно походил на душевнобольного, который видел перед собой какого—то монстра и пытался отмахнуться от него. Затем он вздрогнул всем телом и отступил еще на несколько шагов, не в силах бороться с окутавшей его паникой. Впервые чистокровный поймал себя на мысли, что проиграл. Эти чертовы твари, эти жалкие полукровки его уничтожат, как стая гиен уничтожает ослабевшего льва!
— Нет… Нет… Вы — ничто против меня, — прошептал Лонгвей, продолжая пятиться назад. Несколько раз он тряхнул головой, в очередной попытке отогнать наваждение, порождаемое внушенным страхом.
И в этот момент ветер вокруг него снова завыл. Видя, что происходит с противником, Бранн в очередной раз попытался пробить защитную стену Лонгвея. Телекинетические импульсы вонзались в щит азиата, словно невидимые клинки. Киву наносил удар за ударом, понимая, что, если сейчас не пробьет проклятую стену, всё будет кончено. Он уже начал слабеть. Данила, Илья и Владимир вернулись в человеческую форму, и теперь их «энергетика» стала блеклой, если не сказать — бестолковой.
Лишившись «подпитки», Бранн мог рассчитывать только на себя. Единственное, что у него осталось — это внушение Лескова, которое хоть немного мешало Лонгвею. Чистокровный выглядел затравленным, его действия стали хаотичными, по защитному куполу то и дело пробегала рябь. Он должен уже выдохнуться!
Но Лонгвей все же сумел сконцентрироваться и внезапно обрушил на Бранна удар такой силы, что барьер Киву разлетелся, а самого мужчину отбросило на несколько метров. Бранн беспомощно прокатился по земле, а затем хрипло закашлялся, чувствуя резкую боль в груди. Во рту появился солоноватый привкус крови.
И всё же нанесенные Лонгвею удары и внушенный страх произвели необходимый эффект. Защитный купол чистокровного также покрылся трещинами. Он мерзко захрустел, словно битое стекло, обещая вот—вот распасться. А затем прогремел выстрел.
Тело Лонгвея дернулось, когда пуля угодила ему в плечо, найдя крохотную брешь в защитном барьере. Должна была пробить сердце, но азиат все же успел сместить ее траекторию вправо и тем самым спас себя от неминуемой смерти. Он не знал, кто в него стрелял — понимал лишь, что «теневой». Кто—то из союзников Лескова до сих пор не показался на поле боя, но это не означало, что он уйдет безнаказанным.
Видя, что Бранн больше не представляет серьезной опасности, Лонгвей обратил взгляд в ту сторону, где теоретически мог находиться невидимка. Он собирался ударить наугад, будучи уверенным, что тот не успеет исчезнуть из зоны поражения. Клубы пыли взвились, захватывая новое пространство, асфальт пошел буграми. Они вот—вот найдут свою добычу.
Но взнезапно песчаные вихри застыли, будто заледенев. Асфальт перестал вздыматься, словно грудь тяжелобольного. Осколки бетонных стен больше не трещали. В этот момент в небе позникла призрачная фигура Лунатика. Мальчик парил в воздухе, слепо глядя куда—то сквозь чистокровного. И в ту же секунду время для Лонгвея остановилось. Часы и минуты потеряли свое значение: ветер больше не колыхал траву, тьма не пыталась сбежать от первых лучей солнца. Мир обратился в фотоснимок, на котором двигались только несколько человеческих фигур. И проявилась еще одна.
Фостер неотрывно смотрел на мальчика, фигура которого снова сделалась заметной. До этой секунды Адэн материализовался лишь на мгновение, чтобы указать наемнику на брешь в защитном барьере противника. Пуля почти достигла цели, и, когда прогремел выстрел, Эрик отчетливо услышал в своем сознании голос Лунатика:
— Спасибо, что был моим другом.
— Нет, ты не. — выдохнул Фостер, в ужасе понимая, что тот собирается сделать.
Если бы у Адэна было достаточно сил, он бы сделал это с самого начала. В момент появления Лонгвея он бы остановил время, снова активировал бы телепортационную арку и вернул бы Димину группу домой. Но в тот момент все они уже пребывали в своей истинной форме и поэтому не могли воспользоваться телепортом. А задерживать время дольше чем на две минуты, будучи столь слабым, он не мог. Адэну пришлось позвать на помощь и вступить в бой вместе с остальными.
Когда появился Бранн, в сердце мальчика затеплилась надежда. Вот—вот Лонгвей устанет, и тогда Киву победит. Уничтожит ненавистного «процветающего», и можно будет вернуться домой. Можно будет попробовать жить нормально.
Конечно, оставался еще вариант — активировать телепорт, мол, спасайтесь. Но разве они сумеют спастись? Если они сейчас сбегут, значит, все погибшие в этом бою отдали свою жизнь впустую. А враг вскоре восстановится и отомстит.
