Глава IV
Накрывшись снежным одеялом, Петербург спал. В нем наконец воцарилась та самая тишина, которую украли вражеские роботы, чтобы изрешетить ее своими выстрелами. Теперь же нарушители спокойствия представляли собой бесформенную массу, а зима, словно любящая мать, прижала город к своей груди, убаюкивая бархатистой метелью.
Дмитрий толком и не заметил, как пошел снег. Он летал над центром Петербурга, выискивая вражеские машины, словно они поменялись ролями: теперь он был — «ликвидатором», а роботы — «мусором». Приставку «био» в данном случае можно отбросить. Эти консервные банки не имели ничего общего с природой, разве только с человеком — такие же безжалостные, ограниченные и пустые.
Однако Лесков все же солгал бы, сказав, что поднялся в небо еще раз только потому, что хотел истребить побольше машин. Покидая крышу здания «Зингеръ», он в первую очередь подался желанию снова испытать ощущение полета. Почувствовать, как бьется ветер под сводами крыльев, как пахнет свобода. Это был момент эйфории, который нельзя описать словами — только прожить самому.
И в то же время тут была какая—то злая ирония. Потеряв женщину, которую он любил, прежний Дмитрий умер, чтобы затем переродиться в совершенное иное создание. Его прошлое, словно тяжелый камень, осталось где—то на земле, а здесь. Здесь существовало только небо. Вечное, первозданное, не имеющее границ.
Ощущение эйфории рассеялось лишь тогда, когда Лесков почувствовал, что его сердцебиение теряет прежнюю силу. Он с трудом успел добраться до Невского, когда начал слабеть. И точно так же, как на Калифорнийском полуострове, вместо изящного приземления Дмитрий неуклюже прокатился по шоссе, подминая под себя несколько автомобилей. Как выяснилось, пребывать в истинной форме на земле оказалось не так комфортно, как—то было во время полета. В Мексике Дмитрий сразу же после приземления потерял сознание и поэтому не мог ознакомиться со всеми «нюансами» нового тела. Теперь же у него появились крылья и хвост, которые были непривычными, если не сказать — неудобными.
Едва поднявшись на ноги, Дмитрий тут же снес хвостом часть стены ближайшего дома, которая незамедлительно рухнула, осыпав его камнями.
«Твою мать!» — мысленно выругался он, с трудом успев закрыться от самого увесистого крылом. Осторожно отойдя от здания, Лесков снова поймал себя на мысли, что ему совершенно неудобно передвигаться, будучи таким огромным. В голову лезли идиотские ассоциации с Годзиллой, которая разносит Японию даже не потому, что такая злобная и агрессивная, а потому что большая.
Осторожно расталкивая автомобили, Лесков медленно направился в сторону входа в метро, теперь уже ломая голову, когда он примет свою прежнюю форму. И примет ли ее вообще? В Мексике все случилось как—то само собой, причем гораздо быстрее. Он вернулся в человеческую форму почти сразу же. Здесь же он до сих пор кайрам.
От этой мысли внутри всё похолодело. Нет, это, конечно, здорово — стать на время крылатой машиной—убийцей из средневековых сказок, но оставаться таким постоянно?
Как он будет общаться со своими друзьями? Да и, если он застрянет в таком теле, где он будет жить? На улице, как собака? И что он будет есть? В тот же миг Лесков почувствовал, что действительно голоден. Причем зверски. Он не ел трое суток и теперь готов был проглотить слона.
Перспектива того, что теперь он может обращаться в истинную форму, больше не казалась такой ясной и безоблачной. Но, к счастью для него, по—настоящему испугаться Дима все же не успел. В какой—то момент тело снова стало меняться, и прежде чем мужчина успел осознать, что происходит, он уже стал человеком. Правда, его кожу всё еще покрывали синие пластины чешуи, но теперь он хотя бы мог вернуться на станцию.
Добравшись до входа в метро, где он оставил свои одежду и ботинки, Лесков быстро оделся и поспешил спуститься в тоннель. Теперь его снова охватила тревога, а точнее — страх, что кто—то из «ликвидаторов» может находиться в подземельях. Теперь, когда он снова уязвим, эти металлические уроды с легкостью могли поквитаться за своих расплавленных собратьев. Оставалось только надеяться, что чешуя не сойдет до тех пор, пока он не доберется до станции.
Вот только внизу Диму ждал приятный или не очень сюрприз. Не очень — потому, что Фостер ослушался и не увез группу обратно на базу. Всё то время, пока кайрам летал над Петербургом, поезд ждал его здесь.
Заметив движение рядом с вагоном, солдаты резко поднялись со своих мест, направляя лучи фонарей на приближающегося к ним человека.
— Это Дмитри! — поспешил предупредить всех Ханс, почувствовав знакомую энергетику. Его губы тронула неуверенная улыбка. — Он не пострадал! Всё в порядке! Господи, я даже представить себе не мог…
Договорить парень не успел, потому что слова буквально застряли у него в горле, когда он увидел Дмитрия вблизи. Всё тело мужчины было покрыто чешуей, отчего он выглядел жутко, если не сказать — уродливо. От прежнего Лескова остались только темные волосы да его военная форма.
— Чёрт. — вырвалось у одного из солдат, когда полукровка вошел в вагон. Остальные молчали, недоверчиво вглядываясь в знакомые черты. Те, кто находились с Бароном на полуострове хотя бы частично были готовы к такому зрелищу, чего нельзя было сказать об Иване. На его лице отразился едва ли не откровенный ужас.
— У нас в Америке так безбилетники реагируют на контролеров, — взглянув на Бехтерева, Фостер таки не удержался от комментария. Но в этот раз на него никто не обратил внимания. В вагоне снова воцарилось напряженное молчание, которое Лесков верно интерпретировал. Поначалу он, не задумываясь, поспешил к вагону, желая выяснить, всё ли в порядке. Но теперь до него дошло, как он выглядит со стороны.
— Димка, это правда ты? — неуверенно произнес Иван, все еще не зная, как реагировать на такой облик друга.
— Успокойся, она сойдет. А вот ты, идиот, мог погибнуть, — отозвался Лесков, после чего приблизился к Бехтереву и крепко обнял его. В этот момент ему было наплевать, что проявляет лишние эмоции у всех на глазах. Иван жив, и это единственное, что сейчас имело значение.
Все еще потрясенный, Бехтерев обнял его ответ. Теперь чувство страха уступило место радости, и Иван не смог скрыть улыбки.
— До сих пор не верю, что та крылатая тварюга и есть ты, — рассеянно пробормотал он, на что «тварюга» лишь тихо рассмеялась. Глядя на них, невольно улыбнулся и Кристоф. Случившееся на поверхности до сих пор не укладывалось у него в голове, и все же где—то в глубине души он начинал верить, что у них еще есть шанс выжить в этой войне.
Единственный, кто не спешил радоваться, был Фостер. Да, заполучить в свою армию кайрама в их ситуации было невероятной удачей. Однако Барон был один, а вражеских машин, в том числе и беспилотников — сотни. Вот если бы и остальные полукровки смогли бы обратиться, история сложилась бы совершенно иначе. Возможно, Эрику даже удалось бы вернуться в свой дом в Австралии.
— Я вот—вот расплачусь, — манерно протянул он, наблюдая за встречей двух друзей. — Такая трогательная сцена!
