В это же время расцветает и антиматримониальная литература. С одной стороны, продолжается уже отмеченная нами линия от Цицерона и святого Иеронима. Старые демоны все еще завораживают сознание, и новые произведения, такие как «Пятнадцать радостей брака» (XV век) или «Спор неженатого мужчины с влюбленным, жалующимся на свою судьбу» (XVI век), вписываются в традиционные рамки обличения женского непостоянства и неурядиц семейной жизни.
Но появляется и другая литература, где слово берут сами женщины. В народных песнях XV–XVIII веков часто звучит тема «несчастного замужества» — жалоба на то, что отец отдал девушку замуж за недостойного человека.
[233] В XVI веке женщины пишут книги о своей незадавшейся семейной жизни. Таковы, например, «Мучительные тревоги, из любви происходящие» (1538), где Элисенна де Крен описывает запретную любовь, вспыхнувшую у нее из-за несчастной жизни в браке, в который ее принудили вступить в 11 лет, причем до этого она ни разу не видела своего жениха. Николь Лебо в книге «Тяготы замужней женщины» (1587) восстает против мужей-тиранов.
В мужских жалобах на брак по-прежнему преобладает страх стать рогатым, однако тон их меняется. Третья книга романа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» посвящена тому, как Панург ищет ответ на вопрос, будет ли он рогат в браке. Среди ответов, противоречивых и разнообразных, примечателен ответ богослова, который воздает хвалу браку, в котором нет опасности, что жена изменит мужу. Для этого следует найти себе такую супругу, которая была бы добродетельна, набожна, хорошо воспитана, не стремилась бы к светским удовольствиям и чтила божественный закон, «который строго воспрещает прелюбодеяние и повелевает прилепиться к мужу своему, его единого ублажать, ему единому служить и, после Бога, его единого любить» (пер. Н. Любимова). При этом и муж должен «обходиться с нею дружески».
[234] Среди персонажей Мольера измены боятся лишь старики, ухаживающие за молодыми красавицами (Сганарель, Арнольф). Традиционная аргументация против брака принципиально изменилась: теперь уже не жена ответственна за разрушение брака, она больше не выступает как коварная обольстительница и совратительница. Жена теперь скорее жертва, лишенная знаков внимания со стороны мужа, которых она вправе ожидать в браке. Если она смиренна, она ограничивается жалобами, если более активна — мстит мужу за его спиной.
Новая аргументация, к которой стали прибегать в полемике противники брака, свидетельствует о серьезных изменениях в его концепции. Теперь считается, что, если женщина жалуется на судьбу, она это делает не из каприза, а потому, что у нее есть на то причины.
При этом к XVI веку во Франции повсеместно распространяется римское право, которое еще более чем раньше, ограничивает свободу женщины, передавая ее из подчинения родителям непосредственно в подчинение мужу. Процесс ограничения свободы женщины наметился еще в XIV веке, но в XVI–XVII веках были приняты и сформулированы соответствующие законы. «Наши обычаи поставили женщину в такую зависимость от мужа, что она не может участвовать в сколько-нибудь значимом и общественно полезном деле без его согласия» — такой итог подводит юрисконсульт Потье (1699–1772). Дело доходит до того, что несовершеннолетний муж может распоряжаться совершеннолетней женой!
[235]
Разумеется, и в Средние века участь женщины была незавидной, и положение обычного права «муж господин над своей женой» действовало вплоть до революции.
[236] Однако юридически средневековая женщина обладала некоторой свободой. Перелом произошел в XVI веке, когда были, в частности, переработаны старые законодательные сборники. Так, свод законов Парижа подвергся переработке в 1510 и 1580 годах, и в этих переработках ощутимо заметно как влияние римского права, так и постепенное ограничение прав женщин. Статья 105 (в переработке 233), запрещающая женщине распоряжаться собственным имуществом без согласия мужа, была дополнена в 1580 году положением о том, что любой договор, подписанный женщиной, недействителен. Однако женщина все еще обладала юридическими правами, если ее муж отсутствовал или был признан недееспособным, то есть речь не шла о невозможности женщины как таковой управлять имуществом. Именно это провозгласила классическая эпоха, когда при отсутствии или недееспособности мужа управление имуществом передавалось общественным органам, то есть предполагалось, что женщина от природы «слишком неопытна, слаба и капризна», чтобы распоряжаться имуществом.
[237]
Что касается родительской власти, которой подчиняются молодые люди обоего пола, то до переработки законов она прекращалась с наступлением 25-летнего возраста или раньше — при вступлении в брак: «Замужние женщины и женатые мужчины считаются вышедшими из-под родительской опеки».
[238] Пересмотр законов продлевает родительскую власть за совершеннолетие. Как считали юристы, законодательно закрепленная родительская власть обеспечивает два разных права: право распоряжаться имуществом и личностью детей до их совершеннолетия, с одной стороны, а с другой стороны, право получать «поддержку и почтение от детей». Это право весьма расплывчато, и действие его прекращается только со смертью родителей.
[239] Таким образом, отец мог оказывать моральное давление на дочь, даже если она не зависела от него как потенциальная наследница.
Франция — страна, где не существует общего для всех закона, и местные обычаи могли еще больше ограничить свободу незамужней женщины. На юге власть отца над дочерью признавалась пожизненной. В Нормандии имуществом одинокой девушки распоряжался сеньор, в Брабанте и Льеже муниципальный совет решал, кто именно — муж или отец — будет опекуном вышедшей замуж девушки.
[240] Отсюда следовал вывод: если женщина, вступая в брак, не обретает свободу, зачем выходить замуж?
