Современная женщина
На двери ее кабинета было написано просто «Мадмуазель», и так ее и звали; иногда — по образцу двоюродной сестры Людовика XIV и в знак признания ее заслуг как покровительницы художников — ее называли «Великая Мадмуазель». Речь идет о Габриэль Шанель (1883–1971), которой Этьен Бальзан дал прозвище Коко, о той, что стала самой знаменитой незамужней женщиной своего века.
Шанель родилась в Сомюре. Мать ее была неприметной женщиной, отец — ярмарочным торговцем; он часто бывал в отлучке и бросил детей после смерти жены. Габриэль к этому времени исполнилось 12 лет. Шесть лет она провела в приюте для сирот, а затем ее отдали в мастерские, изготовлявшие фурнитуру для швейных фабрик в Мулене. Она привлекала внимание офицеров гарнизона, стоявшего в городе; ею увлекся Этьен Бальзан: он унаследовал текстильный завод, а в то время проходил военную службу. Габриэль поехала за ним в Руайе, они появлялись вместе на ипподромах вблизи Парижа, где во время скачек собиралась самая роскошная публика. Шанель долго еще могла вести жизнь «дамы полусвета» и быть объектом хроники светской жизни Безумной Эпохи. Но у нее был другой характер. Поняв очень быстро, что она «не из тех, на ком женятся», она не захотела быть и «той, кого содержат».
[308]
Бальзан, а затем и англичанин Артур Капель, первая большая любовь Габриэль, помогли ей открыть и обустроить собственное модное ателье на улице Камбон в Париже. Шанель занялась высокой модой и вскоре смогла вернуть Капелю долг. Он не рассчитывал, что деньги будут ему возвращены, и понял, что, несмотря на прозвище Коко, Шанель менее всего похожа на кокотку, кем ее слишком многие хотели видеть. Но она все еще была «не из тех, на ком женятся». Ее «парень», как она его называла, в 1918 году женился на девушке своего круга и вскоре погиб в автокатастрофе, оставив Шанель безутешной. Потом она несколько раз безуспешно пыталась выйти замуж. Ей делал предложение герцог Вестминстерский, но Габриэль уже было 45 лет, и она не могла бы родить ему долгожданного наследника. Намечалась свадьба с художником Ирибом, но он скоропостижно умер. Любовь к немецкому дипломату и непонятная миссия, которую она выполняла при Черчилле, привели к тому, что Коко после войны была изгнана из Франции. «Великая Мадмуазель» вернулась в Париж только в 1953 году, прославилась в 1955 году своим знаменитым классическим костюмом и в 70 лет снова стала королевой парижской моды. Она не имела права взять чье-либо имя в качестве жены, но ее именем был назван женский стиль века.
За полстолетия Шанель удалось полностью изменить облик женщины: она ввела в моду строгие, порой даже скупые линии силуэта, но при этом добилась освобождения тела от корсета, в который слишком щепетильная мораль заковала женщину. Она ввела в высокую моду удобные, но до этого не слишком почитаемые ткани: трикотаж, джерси. Она была деловой женщиной и вела свои дела с железной хваткой; она знала толк в рекламе: дать духам то же название, что и одному из образцов моделей высокой моды, причем название простое и завораживающее своей непонятностью — знаменитые «Шанель № 5» — в этом было гениальное прозрение! Коко Шанель ломала все клише, и само это делало ее неповторимой. Она не стремилась к безбрачию, но, когда лицемерный век вынудил ее к этому, она извлекла из безбрачия особую энергию, способную победить любое лицемерие.
Безумные годы, те самые, на которые пришлась молодость Коко Шанель, переменили привычные представления о женщине. Прежде идеи феминизма вспыхивали ярким светом и быстро гасли дважды — в революциях 1789 года (Олимпия де Гуж, Теруань де Мерикур) и 1848 года (Флора Тристан, Жорж Санд). В Третьей республике идеи феминизма стали понемногу овладевать умами на фоне долгого мирного периода жизни общества. Женщины выходили замуж, чтобы обрести социальный статус, избавиться от опеки отца или родственников. «Старые девы», как правило, оставались в лоне семьи и жили под опекой родителей или брата. А от опеки мужа женщину могло избавить или вдовство, или развод, восстановленный законом Наке в 1884 году. Развод освобождал женщину и не предполагал, что она должна вернуться под чью-либо опеку. Не случайно именно после принятия закона о разводе многие женщины задумались о своих правах, хотя доля разведенных от общего числа женщин и была весьма мала (одна на тысячу в 1891 году).
Для женщины, стремящейся к независимости, положение разведенной наиболее благоприятно. В пьесе «Жан с Луны» (1929) Марселя Ашара описана легкомысленная женщина Марселина, которая вместе с братом живет на средства любовников; она меняет их одного за другим. Она выходит замуж за того, кто более всех влюблен в нее, — Жана с Луны, но вскоре уходит от него. Однако брат Марселины приходит к Жану и благодарит его: «Спасибо тебе хотя бы за то, что ты взял ее в жены. От всей семьи! Что бы она теперь ни делала, на семью не ляжет позор — она теперь просто разведенная!» Брат Марселины имеет в виду, что теперь она своим поведением не сможет опорочить имя отца, и никто не упрекнет семью за ее поведение. Разведенная пользуется большей независимостью, чем незамужняя. Как ни странно, именно отцовская опека кажется самой тяжелой. Еще в 1949 году Симона де Бовуар отмечала, что многие девушки выходят замуж, «чтобы стать свободными».
Таким образом, закон Наке стал важной вехой в деле женской эмансипации. Оказалось, что тот самый «третий путь», о котором речь шла с XVII века, состоит не в безбрачии, а в разводе. И женская эмансипация начинает после этого быстро развиваться. В 1896 году образуется Лига освобождения женщин, хотя борется она в основном против корсета. Некоторые самые смелые женщины перенимают мужскую манеру поведения: они коротко стригут волосы, как Колетт, сделавшая это в 1902 году, или носят мужскую одежду, как Рашильд, та же Колетт, Матильда де Морни, Мадлен Пеллетье или Арриа Ли. В 1904 году к столетию существования Гражданского кодекса был приурочен акт его публичного сожжения: женщины отказались быть угнетаемым меньшинством.
В кругу художников и натурщиц, журналистов и писателей, светских дам и дам полусвета возникла мода на женскую независимость. Она охватила также и те профессии, что считались либеральными: врачей, адвокатов, проникла даже в сферу государственного образования. «Новые женщины» больше не довольствуются вторыми ролями, они хотят «ездить по свету и любить тех, кого им вздумается. Одни восхищаются ими, другие поносят, но в любом случае „новым женщинам“ приходится нелегко».
[309] Путь к свободе — это путь одиночества. Однако новый закон об ассоциациях (1901) позволяет преодолеть одиночество незамужних и разведенных женщин.
Завоевание свободы проходит легче для тех, кто не боится шокировать общество неординарным поведением, отказывается от замужества и традиционной сексуальной ориентации. «Мужеподобие в разной степени проявления становится отличительным знаком борцов за Женское равноправие».
[310] Для одних, как для Матильды де Морни, носить мужскую одежду означает создать «женщину-денди». «Амазонки» 1910-1920-х годов — Натали Клиффорд-Барни, Рене Вивиан, Гертруда Стейн и их подруги, эти художницы, последовательницы стиля модерн или авангарда, лесбиянки, иностранки, известные «всему Парижу», хотят жить как мужчины во всем:
[311] быть феминисткой и быть лесбиянкой для некоторых означает одно и то же. В 1912 году знаменитый немецкий врач А. фон Молль осудил женскую эмансипацию за то, что она приводит к мускулинизации женщины, смене половой ориентации и нарушает детородную функцию.
[312]
