«Нанимателю не важно, зарегистрирован ли ваш брак официально. Его интересует, живете ли вы одни или с кем-то и какое место в вашей жизни занимает работа». Готов ли кандидат к переездам? Согласится ли он работать дополнительно, придется ли ему согласовывать свое время работы с расписанием школьных занятий и встречать детей из школы? Сможет ли он брать работу на дом? Не потребуется ли ему отпуск по уходу за ребенком? Теоретически нет никакой дискриминации, но на практике холостой кандидат имеет преимущества.
[410]
Часто при кризисах занятости правительство поощряло длительное обучение, так как тем самым замедлялось вступление работника в активную трудовую жизнь и кривая безработицы падала. В настоящее время высшее образование считается нормальным, а на тех, кто получил профессиональные навыки на краткосрочных курсах, смотрят косо. Все больше людей стремятся получить второе высшее образование, чтобы обзавестись как можно большим количеством дипломов и иметь некоторое преимущество при найме на работу. Создавать семью во время учебы не слишком удобно, и возраст вступления в брак стал в последние 30 лет повышаться.
Все это относится в первую очередь к временному безбрачию, и можно было бы считать, что брак, пусть и поздний, пока остается социальной нормой. Однако когда взрослый человек наконец обретает желаемое положение в обществе, обзаводится собственным жильем и устойчивыми привычками старого холостяка или старой девы, он уже не рвется завести семью, более того, вступление в брак может сломать его образ жизни. Переход от временного безбрачия к окончательному совершается незаметно и безотчетно. «Около 90 % женщин и мужчин, родившихся в первой половине XX века, вступили в брак, послевоенное поколение тоже женится, однако не исключено, что для следующего поколения пропорция неженатых сильно возрастет».
[411]
Напомним, что относительное разочарование в институте брака не означает отказ от жизни с партнером. В 1980-е годы возросло количество пар, вступивших в добрачное сожительство, и число долговременных любовных внебрачных связей. Появилась новая легальная форма сожительства — заключение гражданского договора солидарности. Это свидетельствует о том, что многие люди по-прежнему стремятся жить вдвоем. В 1965 году 10 % пар жили в свободном союзе до заключения брака и оформляли отношения, как правило, в связи с рождением ребенка. Через 30 лет уже 90 % пар начинали жизнь с неофициального сожительства и не всегда считали, что появление ребенка должно повлечь за собой оформление брака. Количество относительно постоянных, но не зарегистрированных в официальном браке пар с 1960 года стремительно выросло, оно удваивается каждые 7 лет!
Отторжение вызывает не сама по себе жизнь в паре, но долговременные обязательства. В этой перспективе закон 1974 года, облегчающий процедуру развода, не посягал на брак, а наоборот, благоприятствовал ему. Молодые люди, опасающиеся принять обязательство на всю жизнь, охотнее вступали в брак, зная, что он может быть расторгнут, если что-то изменится, например возникнет неожиданная новая страсть, да и просто по прихоти одного из супругов. Введение в законодательство права на развод благоприятствовало бракам по любви, которые традиционное общество всегда считало слишком непрочными.
Воздействие закона о разводе 1974 года на историю безбрачия сказалось гораздо позже. В 2000-е годы достигли брачного возраста «дети развода», то есть поколение, на собственном опыте познавшее, что такое распад семьи, бесконечные ссоры родителей за право опеки над детьми или за право на алименты… Именно это поколение опасается теперь вступать в брак, так как не слишком доверяет ему. Молодая пара не торопится принимать решение о браке, они помнят, как отец и мать тянули их каждый в свою сторону или как тяжело было отцу выплачивать алименты. Пример родителей наводит на размышления. «Мой отец женился два раза, моя мать дважды выходила замуж. Получается — четыре брака на двоих» — так жалуется героиня Сьюзен Финнамор за неделю до собственной свадьбы. Она готова не выходить замуж, лишь бы потом не разводиться.
[412]
Нет прямой зависимости между экономическим кризисом и ростом количества холостяков — такой зависимости, что существовала в XIX веке между браком и возможностью получить надежную профессию. Холостую жизнь часто выбирают те, кто вполне мог бы содержать семью. Речь идет скорее о доверии к фундаментальной системе ценностей, и эта система все чаще ставится под сомнение. Мы долго жили под знаком «счастливого будущего», будь то идеал христианский (второе пришествие Христа и Царство Божие на земле), марксистский (коммунизм), позитивистский и научный (торжество прогресса и разума), экономический (бесконечное процветание). Сегодня вера в будущее подорвана. Многие семьи рожали и воспитывали детей в надежде, что дети будут жить лучше, чем они. Сегодня многие холостяки отказываются иметь детей, так как считают, что апогей экономического процветания уже наступил, и он не может длиться долго. Угроза экономического кризиса, загрязнение окружающей среды, войны, изменение климата, разного рода катаклизмы висят как дамоклов меч над головами современных людей и не вдохновляют на продолжение рода. Кто хочет, чтобы его дети были несчастны? А большинство тех, кто решил не заводить детей, считают, что они неизбежно были бы несчастны. Так косвенно влияют на рост количества холостяков экономические причины.
Были предложены и другие причины, связанные с переломом в кривой брака, пришедшимся на 1973 год. Нельзя пренебрегать влиянием мая 1968 года на проблемы брака. Ветер свободы, пронесшийся тогда над Францией, тот, что дул над США еще со времен «поколения битников», заставил «перетрясти» тысячелетний институт семьи, основанный на взаимоотношениях родителей и детей. В обществе, где ценности передавались от поколения к поколению, люди женились, чтобы последовать примеру родителей и войти во взрослую жизнь. В том обществе, где смена ценностей происходит быстрее, чем смена поколений, жизнь родителей оказывается не примером для подражания, а объектом отторжения. Соответствующим образом у детей менялся образ семьи, который создавали родители. Не исключено, что мода на традиционную свадьбу с белым платьем и каретой, возникшая через 30 лет после 1968 года, была реакцией на образ жизни поколения бунтовщиков — родителей молодежи конца 1990-х годов.
Во взаимоотношениях мужчины и женщины тем временем произошла настоящая революция. Истоки ее уходят далеко в прошлое, столетняя борьба женщин за свои права подготовила вспыхнувшее в 1970-е годы пламя феминистской борьбы. Переворот возник еще до 1968 года: в 1938 году было отменено обязательное подчинение жены мужу, в 1946 — провозглашено равноправие полов, в 1965 — отказ от главенства мужа в браке.
Равенство мужа и жены в браке теперь не требование, а реальность, закрепленная официальными документами. Отмена тысячелетнего представления о естественном главенстве одного пола над другим выбила у многих почву из-под ног, утрата привычной уверенности в превосходстве мужчины привела к падению коэффициента браков во Франции. Симона де Бовуар уже в 1949 году анализирует этот процесс в книге «Второй пол», ставшей одной из основных послевоенных работ о женском равноправии. Самец, который пользуется женщиной, считается завоевателем, тот, кто позволяет пользоваться собой, — «благородный даритель»; в обоих случаях он главный. Если женщина пытается быть ведущей силой в паре, мужчина считает, что она его эксплуатирует. «Мужчины боятся женщин, которые не боятся их самих». И тогда мужчина «стушевывается». После войны утвердился своего рода агрессивный феминизм, почти кастрационный. Психоанализ говорил некогда, что женщины воспринимают «отсутствие фаллоса как ущербность»; теперь же женщины постарались «уничтожить чувство собственной неполноценности, разрушая мужское чувство превосходства». «Мечта о кастрации», возникшая как следствие фаллоцентризма в обществе, могла внести смятение в умы мужчин!
[413]
