Зря.
Он глянул на нее, будто бритвой полоснул. Тонко, больно, до костей. Хотела что-то сказать, но слова застряли в горле.
– Иди нафиг, Инна Павловна. Я не собираюсь за тобой бегать. Потому что задолбало! Ищи кого-нибудь, кто будет по щенячьи за тобой бегать и честно молчать о твоем непроходимом идиотизме, – он кивнул на подъезд и вышедшую из него женщину: – Вон, Ирина твоя вышла. Топай.
Инга поджала губы, отчетливо прочитав в глубине золотистых глаз раздражение и разочарование.
– Не уезжай, хорошо? – прошептала, рассматривая точеный профиль, и выскользнув из машины, пробормотала: – Дались им всем мои сиськи.
Бред и странные связи
– Ирина! – махнула рукой, подбегая. – Привет, как себя чувствуешь?
Ее появление подобно разрыву бомбы: помощница покраснела, побелела, на открытом лбу появилась испарина, нижняя губа дрогнула, изогнулась в вымученной кривой улыбке.
– Инга Павловна… А чего вы тут?
Инга подхватила ее под локоть, потянула к ближайшей скамейке:
– Да поболтать с тобой хотела. Слышала же, наверно, у нас чэпэ на работе произошло, документы потеряли. Из архива.
Она присела на край скамейки, доверительно потянула Ирину за рукав. Та настороженно опустилась рядом.
– Слышала. Но я-то тут при чем? Я уже давно за архив не отвечаю. Я ничего не знаю… И вообще, я в декрете…
Инга почувствовала, что эффект неожиданности, на который она рассчитывала, с каждой минутой тает: Ирина приходит в себя и занимает круговую оборону. Ну, что ж. Так даже проще.
– Да я просто пришла. Вдруг ты что-то вспомнишь? – посмотрела в упор. Ирина медленно покачала головой, последние тени первого испуга исчезли: – Ну, хорошо. Значит, нет, – Инга выдержала паузу, разглядывая помощницу. Она взяла ее на работу неоперившимся котенком. Сразу после педуниверситета. Приятная, внимательная, Ирина пользовалась если не ограниченным, то очень значимым доверием начальницы. И вот игра за спиной. Игра по-крупному. Инга прошептала: – Знаешь, я нашла эти документы?
Ирина побледнела.
– Как нашли? – спохватилась, сцепила руки замком, но Инга успела уловить дрожь. – То есть, я хотела сказать, где нашли?
– У себя в кабинете. Татьяна Васильевна, уборщица, оставила их там для уничтожения, – и добавила вкрадчиво: – Почти совсем так, как ты просила, – она изучала одутловатое лицо, любовалась, как по нему плывут, расцветая, пунцовые пятна. – Ирина, зачем?
– Инга Павловна, – последняя попытка уйти от ответа, потянуть время. – Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Брось, Ира. Татьяна Васильевна, которую ты просила выбросить документы, все подробно рассказала. Скажи мне, зачем ты это сделала?
Ирина молчала, закусив губу, исследовала трещины в асфальте.
– И зачем ты внедрила вирус в локальную сеть? Мы и о ней знаем, – Инга вынула дополнительный козырь. – Тебе за это заплатили? Кто?
Помощница встрепенулась, побледнела.
– Никто мне ничего не платил. Я это сделала, потому что вы сволочь, стерва и дрянь. В вас нет ничего человеческого. Все, к чему вы прикасаетесь, разваливается, покрываясь плесенью. И этот вирус мы назвали «Плесень» – сидит тихо до поры, до времени, а потом сжирает изнутри.
– «Мы»? – Инга прищурилась, мысленно аплодируя себе, что успела включить диктофон. – Кто тебе его разрабатывал?
– Не тваше дело! – огрызнулась Ирина.
Инга не стала спорить, в конце концов, это все выяснит следствие. Одна деталь не укладывалась:
– Ира, а Князеву о своих планах ты когда сказала? – Князев работал на Хромова, но напрямую в похищении документов, очевидно, не участвовал. Выходит, откуда-то узнал о готовящейся акции и «примазался».
Ирина хмыкнула:
– Да мне что, сложно помочь хорошему человеку? – она посмотрела исподлобья, прошипела: – Ненавижу, – Ирина тихо, словно змея, шипела, выплевывала одно за другим ругательства. Инга не сразу поняла смысл происходящего. Она смотрела в это миловидное лицо, искаженное какой-то первобытной злобой, и не понимала, где, когда произошла ошибка?
– Ирина, да что случилось-то? Ты не в себе?
– Это вы не в себе, – Ирина, наконец, подняла глаза, презрительно скривилась.
– Да что я тебе сделала?
– Вы моему Славке всю жизнь порушили. Нормально же все было. Жил, любил, работал. И надо было вам хвостом перед ним повертеть. Все к праху. Ненавижу. Таких как вы ненавижу. Чистеньких, успешных, которым все нипочем, все по колено, люди – быдло, грязь под ногами. Использовала, как бумажную салфетку, и выбросила.
– Мне кажется, я схожу с ума. Какой Славка? Борщев? – другого Славки Инга решительно не могла припомнить. Но и при чем здесь айтишник, тем более понять не могла. – У тебя что-то с ним было? Я ничего не понимаю…
– Не прикидывайся дурой! – Ирина взвизгнула, явно теряя над собой контроль.
Инга встала:
– Знаете, Ирина, это все выглядит как бред. Если бы я не знала о вашей беременности, то решила бы, что вы пьяны или чего хуже. Не знаю, что вы там себе придумали, зачем сюда приплели какого-то Славу, но нам вряд ли будет комфортно работать вместе после вашего возвращения из декретного отпуска.
Инга поднялась, направилась к машине.
– Да подавись ты! – услышала себе в спину.
Василий вышел и стоял, присев на капот и скрестив руки на груди.
– Поговорила? – холодно поинтересовался.
– Поговорила, – села на пассажирское сидение, прижала к себе сумочку.
– Кто прогу разрабатывал не сказала, конечно.
Инга покачала головой:
– Она вообще какой-то бред несла, я все записала. Про Славу Борщева. Будто я ему жизнь сломала. И вообще стерва, дрянь и сволочь.
Василий выехал со двора, отметив мимоходом, что Ирина торопливо набирала чей-то номер.
– Про Славку вообще странно. Он не выглядел как человек с поломанной судьбой, – они замерли на светофоре. – А она точно не того? – он выразительно покрутил у виска.
Инга уже ни в чем не была уверена.
– Отвези меня домой.
Она чувствовала, что им нужно поговорить. Она, знала, что только она может разгладить эту морщинку на его переносице, согреть холодный янтарь в глубине его глаз.
Но в груди ледяной коброй скручивалось отвращение ко всему происходящему. К себе. К любимой работе. И – особенно – ко всем, кто с ней ее разделял. И к этому молодому «Аполлону» с его идеальным профилем.
Они припарковались у ее подъезда.
Инга дернула ручку, выскользнула наружу.
– Тебя проводить? – Василий проводил ее прямую спину взглядом. Инга неопределенно махнула рукой, не оглянувшись даже. Швецов тихо ругнулся, выворачивая руль: – Черти-что.
