Книга Неслужебный роман, страница 31. Автор книги Евгения Кретова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Неслужебный роман»

Cтраница 31

Лебедев активировал экран, нажал яркую иконку с приложением. Пролистал вниз.

– Застолье какое-то…

У него за спиной материализовался Пиманов, вытянув шею и прищурившись, всмотрелся в подвыпившие лица гостей. Хмыкнул:

– Лебедев, ты за своими бумагами вообще весь свет забыл. Это не просто застолье. Это дэрэ заммэра. Журналисты еще подсчитали стоимость банкета, и прокуратура потом сметой заинтересовалась…

Спицын кивнул:

– Очень много интересного нашла. Но не в этом суть. Ты, Лебедев, правда, того, – он постучал указательным пальцем по своему лбу, – отсталый какой-то…

Он увеличил одну из фотографий: Ибрагимова в строгом черном платье улыбается широко и белозубо. К ее щеке для удачного селфи прильнул молодой мужчина: яркие-синие глаза, крохотный шрам над верхней губой, волевой подбородок.

– Нефедов? – Руслан был удивлен. – То есть с этими квартирами у Ибрагимовой и «Родимича» была очень даже заинтересованность… Придется подавать на пересмотр все дела, по вновь открывшимся обстоятельствам.

В груди что-то сжалось. Стало тяжелее дышать. Если похищение связано с квартирными махинациями, и убили судью, их прикрывавшую, значит, у преступников пошло что-то не так. И Лиде грозит опасность.

– Слушай, Антох, есть какая-то информация о том, кто ее убил?

Спицын положил сотовый убитой Ибрагимовой на журнальный столик:

– В тринадцать пятнадцать внешние камеры наблюдения, закрепленные на подъезде, зафиксировали мужичка. Понятые признали в нем Глеба Сиротова, племянника убитой. Последние несколько недель, он у нее бывал очень часто. Откуда-то с севера приехал, никто особо не в курсе, выясняем.

– А машина у него какая, у этого Глеба Сиротина? – вкрадчиво уточнил Пиманов и чуть приоткрыл рот в ожидании ответа.

– Официально нет, но камера зафиксировала, что приезжал на черном «паджеро» номера 216 МКТ.

16

Я очнулась внезапно, будто вынырнула из глубокого мутного озера. Сознание медленно прояснялось, но не было сил не то что двигаться – открывать веки. Боясь снова погрузиться в болезненное бесчувствие, я замерла, прислушалась к себе.

Монотонно гудела голова.

Язык распух и плохо слушался. Да что там – вообще не слушался.

Горло пересохло.

Тошнота, то отступающая в темноту, то подступающая вновь, перехватывала дыхание. Я старалась дышать кожей, тонко и беззвучно впитывая спертый воздух.

И очень хотелось в туалет.

Но что-то заставляло меня притаиться, продолжать лежать бесчувственной куклой.

В полуметре от кровати, около окна, послышалось движение.

Я замерла.

Осторожные шаги не приближались и не удалялись от меня. Словно кто-то стоял у окна и нервно переминался с ноги на ногу.

– С чего бы это? – грубый, недовольный голос хозяйки. Внутри всё оборвалось и похолодело. Заныло в затылке. Аккурат в том, месте, которое огрела эта сумасшедшая старуха.

Словно писк комара, редко, неоднородно, откуда-то доносился еще один голос, тихий, возбужденный.

Катерина Ивановна тихо, сквозь зубы, рыкнула:

– Да здесь я уже. Твоя краля здесь все заблевала, сам оттирать будешь! Понял?

Я приоткрыла глаза.

Катерина Ивановна стояла у окна спиной ко мне. Голова чуть наклонена вперед и к плечу.

– Она в отключке полной, – снова тихо зашептала она. – Что значит «почему»?… Травки, значит, твоей ей переборщила.

У меня всёвнутри оборвалось и радостно подпрыгнуло к горлу: у нее телефон. ТЕЛЕФОН!!! И связь ловит.

Я приподнялась на локтях так, чтобы подо мной предательски не скрипнула кровать. Медленно спустила я правую ногу с кровати.

Замерла на мгновение.

Далекий голос неизвестного в трубке что-то исступленно доказывал хозяйке. Та напряженно слушала, уставившись в окно. Сквозь полуопущенные ресницы я видела, как бледнеет ее кожа, как вздрагивают испещренные морщинами скулы.

– Да, ты охренел, Стас! – неожиданно громко завопила она. – Нет!

Она отвела руку от уха и нажала большим пальцем кнопку отбоя. Я поняла: что-то изменилось. По ее напряженной спине, по дрожащим рукам, голосу.

Я поняла, что меня убьют.

Хозяйка или тот, кого она называла Стасом.

Я им больше не нужна. Живой, во всяком случае.

Резко оттолкнувшись от кровати, я в один прыжок оказалась за ее спиной и, со всей силы размахнувшись, сбила с ног подушкой. Перелетев через стол, хозяйка с грохотом врезалась в печку, и, кажется, на мгновение затихла.

Я не оглядывалась.

Схватила брошенный на пол телефон, простой кнопочный и оттого особенно надежный. Таким связь ловится даже в гробу.

Я рванула к двери, уже чувствуя за спиной движение. С силой надавив на входную дверь, я буквально вывалилась в сени, успев ловко запереть за собой.

– Открой, с…ка!

Я подперла дверь тяжелой лавкой, соорудив некое подобие баррикад из ведер, веника и полупустой кадки с водой. Последнюю я едва смогла подкатить, сама толком не понимая, откуда у меня столько силы. Катерина Ивановна билась изнутри, неистово матерясь.

– Я найду тебя, гадина! – орала она. – Убью, с. ка! А ну, иди сюда!

После упражнений с кадкой я едва могла дышать. Стояла в темных сенях, сложившись надвое, упершись ладонями в подкашивающиеся колени.

– Это вряд ли, – прохрипела я, переводя дух.

Я отряхнула руки, небрежно вытерла их о бока некогда бирюзовых брюк, крепче схватила раритетную мобилку и двинула к выходу.

Руки снова начали предательски дрожать.

Я постаралась выровнять дыхание и с усилием дернула на себя тяжелую дверь.

Косые лучи заходящего солнца, пробивавшегося сквозь кроны деревьев, ударили по привыкшим к темноте глазам. Я зажмурилась.

Что-то неожиданно твердое перехватило щиколотки, ударило по лодыжкам, кубарем увлекая вниз, к основанию шаткой приставной лестницы. Я сжалась, втянула голову в плечи, прикрывая затылок руками. И в это же мгновение, когда из горла готово было вырваться законное в таких случаях «а-а-а», тяжелая, пахнущая металлом и солидолом, ладонь, легла на мой рот и запечатала крик:

– Тссс… Тихо, не орем, – горячее дыхание в шею, запах дешевого табака. – Лидия Федоскина, двадцать девять лет? – судорожно соображая, я не сразу, но кивнула. – Полиция.

Я моргнула и чуть повернула голову на голос: высокий мужик в каске и черной маске-балаклаве, в защитной униформе, перетянутый черным бронежилетом. Мужик посмотрел на меня с сомнением, чуть повернулся, показав темный шеврон на рукаве с эмблемой и надписью «Полиция» и, чуть вытянув из-под бронежилета куртку с нашивкой серого цвета «Федоров С. В.», еще раз повторил – видимо, для убедительности:

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация