— Что?
Я удивленно уставилась на женщину, думая, что ослышалась. Разводится? Она ведь с Генрихом двадцать лет прожила. Да, боги не благословили их брак детьми, но я всегда считала, что в этом союзе больший упор делается на расчете, а не на чувствах. В каком-то смысле Алан был прав, когда сказал, что родители Моники продали дочь. Он, конечно, выразился слишком резко, но суть остается той же. Я знала, что Моника относится к мужу с огромным уважением, но без любви. А вот Генрих просто обожал молодую супругу, задаривая ее подарками по поводу и без.
— Когда я вернулась домой, то меня словно молнией ударило, — продолжила Моника. — Показалось, что я вновь очутилась в том проклятом каменном мешке. И буду обречена гнить заживо без солнца. Наш дом давно напоминал мне склеп. Темный. Пустой. Наполненный тенями исполнительных слуг. И с затхлым запахом безысходности, старости и болезни. И я подумала: да какого демона? Мне даже сорока нет, Эсми. Я еще могу встретить человека, с которым буду по-настоящему счастлива. Которого буду любить по велению сердца, а не разума. Да что там, я еще и ребенка смогу родить.
И Моника уставилась на меня сияющими глазами.
— А Генрих? — осторожно поинтересовалась я после долгой паузы. — Как он отнесся к твоему решению?
— Я ведь говорила тебе, что он почти потерял разум. — Моника погрустнела и тяжело вздохнула. — Он уже давно не узнает меня, Эсми. Вряд ли он вообще осознает, что у него есть жена. Поэтому, полагаю, ему все равно. Его средств вполне хватит, чтобы организовать уход за ним на самом лучшем уровне. Безусловно, я продолжу навещать его. Но хоронить себя заживо рядом с ним я не собираюсь.
— А как твои родители отнеслись к такому решению? — задала я новый вопрос.
— Отвратительно отнеслись. — Моника кратко хмыкнула. — Перед свадьбой Генрих настоял на брачном договоре. Он прекрасно понимал, что у нас слишком большая разница в возрасте, поэтому, видимо, предполагал подобный исход. В случае развода по моему желанию или же в результате моей измены я не получу и медного гроша из его состояния. Поэтому родители целый день убеждали меня не глупить. Мол, жила с Генрихом столько лет, неужели тяжело потерпеть еще немного? Вряд ли он протянет долго. Год, два, не больше. И я стану очень и очень богатой женщиной. Но знаешь что, Эсми? Я послала их ко всем демонам! Это моя жизнь! И я хочу наслаждаться каждым днем, каждой минутой, каждой секундой! Все то время, пока мы сидели в подвале, я думала, что потратила жизнь на какие-то пустяки. Старалась не расстраивать родителей, была верной женой и всегда отводила своим желаниям последнее место. Хватит, Эсми! Смерть слишком близко подобралась ко мне. И теперь я точно знаю, что не собираюсь больше играть по чужим правилам.
— Понятно, — протянула я, слегка ошеломленная прочувственным монологом Моники.
— Что бы я сказала богам, если бы предстала на их суд? — Моника грустно улыбнулась. — Какое свое достижение поставила бы в заслугу? Что всегда была удобной для окружающих? Что двадцать лет провела рядом с нелюбимым мужчиной? Что забыла о своих мечтаниях ради того, чтобы не расстраивать родителей? Нет, Эсми, я действительно благодарна тебе. Если бы я не пережила этот ужас, то так и продолжила бы утопать в сером болоте обыденности. Сама умирала бы рядом с Генрихом, не замечая этого.
Моника замолчала, и в палате повисла тишина, нарушаемая лишь веселым чириканьем птиц, доносившимся из сада.
— Кстати, у меня сегодня свидание. — Моника вдруг горделиво приосанилась. — С тем самым симпатичным блондином, который вынес меня на руках из подвала Алана.
— С Этаном? — недоверчиво уточнила я. — С Этаном Гриром?
— Да. — Моника словно невзначай поправила волосы. — И это уже вторая наша встреча.
— Очень рада за тебя, — честно сказала я. — Надеюсь, у вас все получится.
— Я тоже надеюсь. — И Моника мелодично рассмеялась.
ГЛАВА 5
— И куда мы едем? — в сотый, наверное, раз спросила я, с любопытством глазея на улицы Вилсона, которые проплывали мимо окна кареты.
— Сюрприз, — в сто первый раз ответил Норвуд и таинственно улыбнулся.
— Не люблю сюрпризы, — ворчливо проговорила я.
Норвуд негромко рассмеялся, взял мою руку и ласково поцеловал в раскрытую ладонь.
— Уверен, этот тебе придется по душе, — проговорил он, весело щурясь.
Я скептически хмыкнула. Затем прокашлялась и осторожно выдернула руку из хватки Норвуда.
Тот, к слову, не стал меня удерживать. Лишь удивленно посмотрел на меня.
— Я хотела спросить, — нерешительно начала я и замолчала.
Демоны, почему же так неудобно-то? Прямо язык не поворачивается задать такой простой вопрос: почему Дория вчера так настойчиво называла меня невестой Норвуда, а он ее не поправил. С некроманта станется поднять меня на смех. Еще обронит шутливо, что кое-кто слишком замечтался. Ну или ляпнет какую-нибудь другую гадость. Он может, это точно.
— Давай подождем с вопросами, — попросил меня Норвуд и выглянул в окно. — Мы почти приехали.
Я проследила за его взглядом и с недоумением сдвинула брови. Потому что карета как раз въезжала в распахнутые ворота академии, которую я благополучно окончила год назад.
В душе мгновенно ожили самые дурные предчувствия. Как-то сразу же вспомнились угрозы Норвуда, которыми он щедро сыпал в подвале замка герцога Трегора. Помнится, тогда он пообещал, что порвет мой диплом и запретит его восстанавливать. Неужели вспомнил об этом?
Я задохнулась от волнения при этой мысли. Если Норвуд действительно привез меня сюда для этого, то я даже не знаю, что с ним сделаю тогда! Ведь таким образом он перечеркнет десять лет моего обучения! Возьмет и уничтожит все мои старания.
Но зачем ему это? Мне казалось, что наши отношения потихоньку начали налаживаться. Неужели он не понимает, что после такого унижения я точно не захочу его больше знать?
— Что ты задумал? — мрачно поинтересовалась я.
— Потерпи немного. — Норвуд коротко рассмеялся и послал мне шутливый воздушный поцелуй. — Драгоценнейшая моя, осталось всего несколько минут.
Карета дернулась и остановилась напротив непривычно пустынного высокого каменного крыльца факультета начертательной магии. Ах, ну да. Сейчас же середина лета, студенты давно отправлены на заслуженные каникулы. Полагаю, в здании маются лишь бедолаги, которые не успели вовремя сдать экзамены и вынуждены закрывать задолженности, пока остальные наслаждаются долгожданным отдыхом.
Норвуд выбрался из кареты первым. Любезно подал мне руку.
— Ах, не дури, Эсми! — досадливо воскликнул он, когда я попыталась спуститься самостоятельно. — Опять ты про меня всяких гадостей навоображала!
И сильные прохладные пальцы обхватили мое запястье.
Я не стала отдергивать руку на этот раз. Ладно, Норвуд прав. Еще ничего не произошло, а я его уже подозреваю невесть в чем. Посмотрим, что за сюрприз он мне приготовил.
