– Внутри не опасно! – передразнило альтер эго и нервно хихикнуло.
Искусник ухватился за задние лапы волка, которые остались в коридоре, и потащил на себя. Животное не сопротивлялось, но и не помогало – все его тело как будто задеревенело, так что складывалось впечатление, что старик тащит чучело. Едва хищник полностью оказался в коридоре, он сразу пришел в себя. Но вместо того чтобы выразить признательность за спасение, неблагодарная тварь от души цапнула Толлеуса за руку, но тотчас же бросила добычу и серой тенью помчалась по коридору в направлении балкона.
Вскрикнув от боли и неожиданности, старик схватился за прокушенную конечность. Впрочем, терпеть боль ему не привыкать. Со сноровкой, выдающей богатую практику, искусник притупил чувствительность руки. Все остальное сделал жилет: кровь на глазах стала темнеть и замедляться, пока не остановилась совсем.
– Рыжик! Иди сюда, не бойся! – позвал Толлеус. – Где ты, негодный мальчишка?
Ответа не последовало, и големщик пошел за ним сам. Волк стоял мордой к двери и скалил зубы. По его затравленному взгляду и прижатым ушам было видно, что он напуган до смерти, поэтому агрессивен.
– Оболиус? – еще раз обратился к нему искусник.
И вновь никакой реакции. Только тут старик понял, что его ученик больше не управляет телом животного. Тогда он без промедления занялся формированием плетения, чтобы спеленать опасного хищника. Когда дело было сделано, он выглянул вниз. Парень сидел в телеге задрав голову и смотрел на балкон. Увидев искусника, он крикнул:
– Учитель! – А потом выдал еще целую фразу чуть тише, так что Толлеус ничего не разобрал.
При желании старик вполне мог усилить свой слух, но орать на всю округу смысла нет, тем более когда под рукой Искусство. Големщик потратил лишнюю минуту, чтобы организовать двухстороннюю связь. Благо расстояние невелико, так что было отлично видно, куда тянуть нити и где формировать плетения.
Оболиус рассказал свою историю, хотя в общих чертах кордосец и сам догадался. Парень очень не хотел продолжать эксперименты с вторжением в чародейскую спальню, но бывший настройщик привел веский довод: рискует жизнью и здоровьем только волк, а не его поводырь. Правда, было одно «но»: Рыжик в чужом теле чувствовал все, как будто на самом деле испытывал на себе воздействие окружающего мира. Так что любую рану управляемого животного он ощущал как свою собственную. Боль страшила его, и все же он согласился: любопытство взяло верх, да и не наблюдалось внутри ни острых кольев, ни лезвий.
Снова вселиться в спеленатого хищника оказалось не так-то просто. Парень уже устал от постоянной борьбы с чужой волей.
Когда серый зверь перестал дергаться и вывернул шею, басовито тявкнув, старик снял путы. Потом занялся формированием защиты вокруг животного – нужно было проверить, способна ли она оградить хозяина от фиолетового марева. В довершение всего искусник со вздохом снял обруч-артефакт и нацепил на шею волка, взмахом руки предлагая тому попробовать пройти через открытую дверь.
Искусная защита на самом деле помогла – зверь больше не впадал в ступор и чувствовал себя нормально. Как и было обговорено, он прошел вперед и заглянул в спальню. Заходить туда ему было не велено: на всякий случай к артефакту старик привязал искусную нить, с помощью которой сможет вытащить за порог тушу животного, если с ним что-то случится. Если бы серый исследователь попал в беду в другой комнате, то спасти обруч было бы проблематично.
Внезапно защитный пузырь волка лопнул, но сейчас же сработал артефакт. Предсказуемо – запасы маны в ауре лесного хищника ничтожны, их хватило совсем ненадолго. Главное, эксперимент подтвердил надежность плетений. Оболиус вывел животное за порог, и Толлеус поспешил отобрать свой драгоценный амулет, тут же напялив себе на голову. Настала его очередь войти в покои ллэра Гласуса.
На бутылочках и пузырьках мелом были нанесены какие-то непонятные значки, никоим образом не раскрывающие назначение содержимого. Старик мог биться об заклад, что внутри – не вино. А с учетом того, где они находились, можно было смело предположить, что это чародейские эликсиры. Человеку несведущему лучше держаться от них подальше. Шкаф с бумагами в настоящий момент не представлял особого интереса. Стоит покопаться в нем на досуге, но не сейчас. Сундуки манили Толлеуса, но, наклонившись к ним поближе, он разглядел на замках охранные чары. Прежде чем пытаться открывать их, нужно хорошенько подготовиться. Сперва он решил осмотреться получше.
Мумия чародея вблизи совсем не казалась спокойной и одухотворенной: глаза выпучены, рот разинут в немом крике. Похоже, ллэр Гласус умер в муках и не от старости. Покосившись на дорогой перстень, искусник поморщился: он еще не дошел до того, чтобы ломать мертвецам пальцы. Не исключено, что придется, но если в замке найдется кошель с золотыми монетами, с него этого хватит.
Одежда пурпурного цвета облегала мертвое тело. Так что небольшой холщовый мешочек, висящий на поясе, сразу бросался в глаза. Не заметив на нем никаких чар, искусник снял его и вытряхнул на ладонь странный металлический брусок, тускло заблестевший под светляком. Странная вещица, не похожая ни на амулет, ни на слиток из благородного металла. Возможно, когда-то это был домик для конструкта, но хозяин давно растворился, не оставив о себе даже воспоминаний. Толлеус положил никчемную вещь на стол и продолжил поиски.
В спальне кроме кровати и распахнутого сундука с одеждой обнаружилось высокое зеркало с маленьким столиком перед ним. Также в комнате стояла кадка с каким-то засохшим растением, чей толстый кривой ствол заполнял добрую треть помещения. Больше ничего примечательного внутри не было. Заглянув под перину, искусник увидел лишь доски – ничего ценного чародей и здесь не прятал. Подойдя к зеркалу, старик полюбовался на свое отражение в полный рост. Странное дело: смотришься – и как будто что-то шевелится за спиной, обернешься – ничего. Неприятно даже.
Опустив взгляд, Толлеус приметил, что у столика есть узкий выдвижной ящик. Потянув за него, он наконец обнаружил искомое – небрежно брошенную россыпь украшений: кулон на массивной цепочке, браслет и перстень. Все предметы золотые и из одного комплекта: на каждом красуется одинаковая змея, надувшая капюшон, готовая к броску. Искусник в задумчивости почесал затылок: такое больше подошло бы женщине, но диаметры перстня и браслета рассчитаны явно на мужской размер. Находка дорогая, даже удивительно, что ящичек ничем не защищен. Или чародейство из него выветрилось со временем? Как бы то ни было, теперь оставалось лишь превратить добычу в звонкую монету и озаботиться приобретением подходящего домика, где можно в тишине и спокойствии прожить оставшиеся годы.
Вернувшись в первую комнату, искусник вновь на мгновение испугался своего собственного конструкта «Ока», поскольку уже успел забыть о нем.
– Может, его можно спасти? – озвучил он свою мысль.
– Раньше надо было думать, – возразил он себе.
– Волк-то ожил, когда я его вытащил. Может, конструкт тоже можно вытащить?
