Мохнатка затихла и обмякла. Перепуганный Оболиус, предчувствуя новое наказание, поспешил к ней, но шлепнулся в навоз рядом со своей жертвой, настигнутый разрядом плетения. Придя в себя, подросток медленно сел и посмотрел истинным зрением. Химера была жива, хотя ее аура выглядела неважно: какая-то взбаламученная и измочаленная. Странно было видеть разноцветные потоки и пульсацию там, где всегда было кристально-чистое спокойствие. Чем помочь животине, за которую кордосец без раздумий снимет голову, Оболиус не знал. Она пострадала из-за него! Старик этого не простит… Если узнает! Мохнатка умела благотворно влиять на ауру. Эх, вот бы сейчас сюда вторую. Может быть, она смогла бы помочь своей товарке…
Увы, других химер здесь нет, а загон далеко. Близкий к панике, Рыжик снова подключился к животному, бормоча: «Я буду вместо второй мохнатки, я сам тебе помогу!» Как это делается, он понятия не имел. Между «захотеть» и «сделать» огромная пропасть, а в данном случае было даже непонятно, что же следует предпринять. Несколько минут Оболиус вглядывался в непрерывно меняющуюся картину перед глазами. На всякий случай потыкал в нее аурным щупом и даже получил какой-то результат: аура животного напоминала глину – лепи что хочешь. Но дело опять-таки упиралось в вопрос, что слепить.
Наконец, вдоволь понаблюдав за динамикой картины, парень стал рассуждать. Если животное умирает, то те потоки, которые появляются, вредные, и их надо тормозить. Если же мохнатка сама себя лечит, то новые потоки полезные, и им надо помогать, пробивая те темные участки, похожие на гематомы, в которых они вязнут. Обе версии казались логичными, оставалось только выбрать одну из них или пустить дело на самотек. Оболиус выбрал вторую версию. Химера как будто благотворно влияет на ауру хозяина, выправляя ее, верно? Верно! Значит, и себя она сейчас лечит. Если же все-таки это не так, то по меняющемуся состоянию животного парень надеялся распознать свою ошибку до того, как станет слишком поздно отыграть все назад.
Все-таки он был прав: химера встретила его помощь с благодарностью. А может, парню только померещилось, будто в голове возник теплый отклик? Как бы то ни было, дело пошло быстрее, и общий вид ауры четвероногой пациентки значительно улучшился, хотя из-за неловких действий «лекаря» животное иногда дергалось и жалобно хрюкало.
Сколько прошло времени, Оболиус не знал и даже не задумывался над этим, занятый Булькой, но быстро сообразил, когда ужалил новый разряд злого плетения. Удивительно, но на этот раз его почти не скрючило. Зато досталось химере, которая и без того чувствовала себя неважно. Сразу же вспомнились слова, которые старик говорил о мохнатках: «Чародеи используют их для того, чтобы не рисковать своей аурой, когда случаются проколы в чародействе». Парню стало стыдно: опять бедному животному досталось по его вине! А искусник наверняка уже возвращается с пастбищ. Хотя разряд как будто болезненный, но не вредный, ничего страшного. В любом случае до следующего еще долго. Успокоив совесть таким образом, Оболиус продолжил свое занятие.
Толлеус вернулся в благодушном настроении и сейчас же вызвал своего ученика, дабы тот распряг лошадь, ну и заодно намереваясь поинтересоваться результатами в возведении искусной защиты. Осунувшийся вид подростка сразу же сказал старику все еще до того, как парень открыл рот. Хорошо хоть кордосец не обратил внимания на непривычно притихшую химеру и на бегающие глаза Оболиуса. Так что появилась надежда, что нового наказания не будет. Хотя и старого вполне хватало.
Толлеус только рукой махнул и пробурчал что-то неодобрительное в адрес всех нерадивых мальчишек, когда выяснил, что его ученик все еще не освоил плетение защиты.
– Вот смотри, как просто, – стал втолковывать он, вновь демонстрируя заготовку, которую нужно было воссоздать. – От тебя же не требуется ничего сверхъестественного. Не надо поддерживать температурный баланс, контролировать скорость приближающихся объектов, обеспечивать свето- и воздухопроницаемость. Простейший случай – отловить определенное воздействие. А ну, показывай, что у тебя не получается?
Оболиус послушно изобразил.
– А где вот эта часть? – изумился старик, обозначив добрую треть плетения.
– Она же лишняя!
Толлеус фыркнул:
– Как это «лишняя»? Ты получаешь удар. Ты его перехватил, но потом с его силой надо что-то сделать. Эта «лишняя» часть – как раз для этого, она изменяла эту силу так, чтобы та свободно проходила через ауру, не повреждая ее.
– Но у меня же вот – я направляю пойманную силу от себя. Так проще!
Искусник пожевал губами:
– Это работает с молнией. Ее при известной доле сноровки можно отразить, но на самом деле это не самый простой способ. С твердыми телами вроде стрел так вообще не получится. Их можно разрушить или в лучшем случае – оттолкнуть. Но чтобы отразить аурное воздействие… – Старик помолчал. – Нет, не выйдет! Вот что у тебя получается?
– Что? – вскинулся Оболиус и тут же испуганно замолчал.
– То! – недовольно нахмурился кордосец. – Ты действительно теоретически сможешь отбить чародейское аурное нападение. Но только когда атака осуществляется извне. А мое плетение уже на тебе! Ты не можешь его разрушить или отгородиться, ты можешь его только нейтрализовать, преобразовав!
Заглянув в непонимающие глаза подростка, старик пояснил:
– Экспериментировать будешь потом, когда основы освоишь. А сейчас делай, как я показал, и не выпендривайся!
К ночи, когда лишь слабое красное свечение напоминало об исчезнувшем солнце, Оболиус явился показывать свое творение. Стоит отметить, что искусник сжалился над несчастным учеником и модифицировал свое плетение таким образом, чтобы било оно не сильно и лишь по желанию самого Рыжика – с целью проверить действие защиты. Так что подросток смог выспаться и на свежую голову заняться решением задачи.
Толлеус внимательнейшим образом принялся изучать творчество мальчишки, регулярно сверяясь со своим собственным образцом. Старуха Финна забилась в самый дальний угол избы, опасливо косясь на невнятно бормочущего старика, выводящего пальцем в воздухе вензеля, – она не видела никаких плетений и, проводя сравнение между искусником и деревенскими ведьмами, трактовала происходящее исключительно с мистической точки зрения.
– Разве ты сам не видишь, что у тебя тут и тут другие фрагменты? – изумился старик.
– Вижу, – буркнул ученик. – Ну не получаются точно такие, как у вас. А эти похожие.
– «Похожие»! – передразнил Толлеус. – Утка с курицей тоже похожи.
– Но ведь эти и те фрагменты по своей сути одинаковые!
– Ага, только не подходят.
– Подходят.
– Показывай, раз подходят!
– Не получается состыковать!
Толлеус наградил ученика презрительным взглядом и фыркнул:
– Я-то вижу, что они у тебя болтаются совершенно отдельно от основного плетения. И на что же ты рассчитывал, когда шел сюда?
