«Я тебе это припомню», – зло подумал Ренки и отвернулся.
Похоже, Сервантес думал, что чародей должен пойти внутрь, чутко озираясь по сторонам и зажав в кулаке какой-нибудь артефакт вместо меча. Его явно смущало, что муниципал стоит столбом и не спешит штурмовать дом. Он открыл было рот, чтобы сказать что-то нелицеприятное, но вовремя заметил стеклянный взгляд подчиненного и промолчал.
Ренки в самом деле не бездельничал, создавая целый рой разнообразных конструктов, которые до поры группировались над его головой, выстраиваясь в боевой порядок. Наконец, повинуясь неслышной команде, первая волна устремилась вперед, исследуя двор. Разорвать пару искусных нитей, удерживающих створки, было для чародея плевым делом. Стоило опасаться скрытых плетений и искусных закладок, но пока обнаружить их не удалось, поэтому чародей с внутренней дрожью толкнул ворота. Открылся достаточный проход, но ничего страшного не произошло. Сзади долетел голос Сервантеса, выкрикнувшего что-то бравурное, но сосредоточенному чародею сейчас было не до него.
Ренки медленно отправился дальше. Отвратительно воняющие останки волка в проходе не вызвали каких-либо особых эмоций, но он потратил много времени на их исследование, пытаясь понять, что здесь произошло. Одно не оставляло сомнений: мощь плетения была огромной. Это как-то не вязалось с жалким затвором на воротах. Также не получалось объяснить, откуда животное взялось в замке.
В конце концов, так и не разобравшись, Ренки, окруженный конструктами, двинулся дальше. Мимолетная улыбка коснулась его губ: он представил, как холеные господа пойдут здесь без него.
Конструкты-исследователи не чувствовали угрозы, защитные были наготове, наблюдатели показывали план здания, поэтому чародей передвигался довольно быстро, всего за какой-то час добравшись до самого верха. Перед одной из дверей он остановился. Тут было и Искусство, и чародейство. Судьба посмеялась над ним: он всю дорогу боялся вляпаться в искусную ловушку, будучи уверен, что с чародейской защитой, если она все-таки встретится, справится. Все оказалось с точностью наоборот: плетение, запирающее дверь, он сломал – оно было простым и не пыталось защищаться. Зато чародейский туман, наполняющий комнату, оказался ему не по зубам. Чтобы развеять это проклятие, требовался значительно больший уровень, нежели у Ренки. Он потратил много внутренних сил и угробил целую кучу разнообразных конструктов, пытаясь что-нибудь сделать, но в итоге сдался. Впрочем, если не лезть внутрь этой комнаты, в доме вполне безопасно.
Пройдя по коридору, чародей вышел на балкон и крикнул оттуда людям внизу, что угрозы нет и можно подниматься. После этого поспешил скрыться в здании, пока Сервантес не успел приказать ему спуститься, чтобы сопроводить уважаемую комиссию. Вернувшись чуть назад и спустившись по лестнице, чародей уселся в глубокое кресло с высокой спинкой и приготовился ждать: он готов был ждать хоть всю ночь, но не стал бы выходить во двор. Это была месть – пусть трусы помнутся у входа, набираясь решимости пройти по его следам. Пусть, боязливо шагая, пройдут всеми лестницами и коридорами, вздрагивая от каждого мышиного шороха, пугаясь каждой колеблющейся тени, отбрасываемой неровным светом факела, вскрикивая от каждого прикосновения мухи или паутины к своему лицу. На самом деле в доме нет ни мышей, ни паутины – это Ренки по дороге подготовил несколько малюсеньких проклятий. Когда они сработают, людям на мгновение что-то померещится. Ну и, конечно, персональный подарок для Сервантеса – офицер споткнется и упадет на кучу разлагающихся волчьих останков. Так что зря сослуживцы сказали, что у него нет выдумки!
Ренки с помощью наблюдательного конструкта следил за передвижениями людей и получал искреннее удовольствие, наслаждаясь своей местью. На самом деле все было совсем не так красочно, как рисовалось в воображении. Откровенно пугался только казначей: остальные были людьми служивыми, да и Ренки, готовя проклятия, очень старался не переборщить. Ему совсем не хотелось, чтобы все с криками ужаса бросились обратно и, вскочив на лошадей, умчались в Боротон, бросив его здесь одного.
Все-таки невольные жертвы чародея поднимались долго. Он успел продрогнуть: в доме было холодно, а теплый плащ остался приторочен к седлу лошади. Но все когда-нибудь кончается, закончилось и ожидание. Поднявшись на ноги, Ренки, пряча ухмылку, доложил о своих исследованиях и показал пальцем на запретную комнату.
Сервантес, играя желваками, распорядился распечатать дверь, после чего все с интересом осмотрели чародейские покои через порог. Даже охранники тянули шеи, заглядывая через плечо офицеру.
Мумия старика отчего-то вызвала у Ренки дрожь. Это не был страх – мертвецов он по работе видел часто и не боялся. Просто этот труп напомнил ему о реальной угрозе для любого, кто рискует изучать чародейство. Ведь гибель при неудачном эксперименте настигала его собратьев по цеху гораздо чаще, чем смерть от старости или по иной причине. Иногда Ренки казалось, что безумие и мученическая смерть – слишком высокая цена за могущество.
– Совсем никак не войти? – на всякий случай еще раз спросил офицер, задумчиво глядя на шкаф с пергаментами.
Чародей отрицательно покачал головой.
– Может, хотя бы покойного вытащим?
Ренки фыркнул от тупости офицера, который никак не понимал, что заходить нельзя, но Сервантес продолжил фразу:
– Накинем веревку и вытянем сюда?
– Ни к чему, мой дорогой, совершенно ни к чему издеваться над усопшим, – подал голос казначей. – Доложим в городе, мэр разберется. Может, – легкий поклон в сторону чародея, – вызовет коллег нашего уважаемого Ренки.
Офицер скривился, но промолчал.
Осмотр продолжался. Разрушенные сундуки у стены и следы на пыльном полу свидетельствовали, что не так давно здесь побывали и похозяйничали какие-то люди.
– Смотрите, следы! Здесь кто-то был! – воскликнул Мильди.
Ренки счел эту реплику камнем в свой огород и хотел огрызнуться, но не успел ничего ответить – за него неожиданно заступился офицер:
– Это искусник.
Казначей переглянулся с охранниками, но никто не стал спрашивать, откуда Сервантес знает это. Ренки же нахмурился: если об Искусстве в доме было известно заранее, то логичным было бы присутствие в их группе не муниципала, а чародея из «Недремлющего Ока». И, похоже, ллэр Сервантес как раз из этой организации. Впрочем, сказал он совсем другое.
– Это не даймоны, – уверенно заявил он.
Офицер согласно кивнул. Больше вопросов не последовало.
Дольше толпиться в коридоре не было смысла. Тут же, не сходя с места, казначеем был составлен акт осмотра здания, который завизировал Ренки в качестве представителя муниципалитета и Сервантес в качестве простого свидетеля. К сожалению, ознакомиться с бумагами покойного на предмет поиска завещания не представлялось возможным, поэтому комиссия завершила свою работу и можно было возвращаться в Боротон.
Конечно же никто на ночь глядя не стал отправляться в обратный путь. Наоборот, убедившись в безопасности строения, маленький отряд принялся ужинать прихваченными с собой запасами, после чего члены комиссии начали устраиваться на ночлег, а охранники отправились вниз – заняться лошадьми и убрать куда-нибудь подальше тухлятину от входа.
