Уэстморленд: Если б нам
Хотя бы десять тысяч англичан...
Король Генрих: Ну нет, кузен:
Чем меньше нас, тем больше будет славы.
Да будет воля божья! Не желай
И одного еще бойца нам в помощь.
- Уильям Шекспир «Герних V»
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Гвендолин продолжала кричать, пока боль разрывала ее на части.
Она лежала на спине в поле цветов, и ее живот пронзала такая боль, которую она себе и представить не могла. Девушка металась, тужилась, пытаясь помочь своему ребенку родиться. Часть ее хотела, чтобы все это прекратилось, чтобы она смогла добраться до безопасного места до того, как ее ребенок появится на свет. Но большая ее часть знала, что ребенок родится сейчас, нравится ей это или нет.
«Пожалуйста, Господи, не сейчас», - молилась Гвен. – «Еще хотя бы несколько часов. Просто позволь мне сначала добраться в безопасное место».
Но судьбе было угодно распорядиться по-другому. Гвендолин ощутила очередную невыносимую боль, которая прошла по ее телу, она откинулась назад и закричала, почувствовав, что ее ребенок поворачивается внутри нее, готовясь появиться на свет. Гвен понимала, что она не может это остановить.
Вместо этого Гвен снова начала тужиться, заставляя себя дышать, как научили ее целительницы, пытаясь помочь своему ребенку родиться. Казалось, это не помогает, и девушка стонала в агонии.
Гвен опять села и оглянулась по сторонам в поисках какого-нибудь человека.
«ПОМОГИТЕ!» - крикнула она изо всех сил.
Но ответа не последовало. Гвен находилась посреди летнего поля, вдали от людей, и ее крик поглощали деревья и ветер.
Гвен всегда пыталась быть сильной, но она вынуждена была признать, что испугалась — не столько за себя, сколько за своего ребенка. Что если никого из них не найдут? Даже если она родит самостоятельно, как вообще она сможет выбраться из этого места с ребенком? У нее было дурное предчувствие, что и она, и ее ребенок здесь умрут.
Гвен вспомнила Преисподнюю, тот судьбоносный момент с Аргоном, когда она освободила его, выбор, который она сделала, жертву, которую она принесла. Ей был навязан невыносимый выбор между ее ребенком и мужем. Теперь Гвен плакала, вспоминая о сделанном выборе. Почему жизнь всегда требует жертв?
Гвендолин задержала дыхание, когда ребенок вдруг переместился внутри нее, боль была такой сильной, что прошла от макушки до кончиков пальцев на ногах. Она чувствовала себя дубом, который разрывается на две части изнутри.
Гвендолин выгнулась назад и застонала, глядя в небо, пытаясь представить себя где угодно, но только не здесь. Она пыталась сосредоточиться на чем-то, что принесло бы ей покой.
Гвен подумала о Торе. Она увидела их вместе, когда они впервые встретились, гуляя по этим самым полям, держась за руки, в то время как у их ног прыгал Крон. Девушка пыталась оживить этот образ в своей голове, старалась сосредоточиться на деталях.
Но это не помогало. Она тут же открыла глаза, боль вернула ее в реальность. Гвен задавалась вопросом, как она вообще оказалась здесь, в этом месте, одна, после чего вспомнила, что Абертоль рассказал ей об умирающей матери, о том, как ей срочно захотелось ее увидеть. Неужели ее мать тоже умирает в эту минуту?
Вдруг Гвен закричала, чувствуя, что умирает. Посмотрев вниз, она увидела появившуюся головку своего ребенка. Она откинулась назад и закричала, продолжая тужиться, потея, ее лицо стало ярко-красным.
Она тужилась последний раз, и вдруг воздух разрезал крик.
Крик ребенка.
И в эту минуту небо почернело. Гвен подняла глаза вверх и со страхом увидела, как идеальный летний день без предупреждения превратился в ночь. Она наблюдала за тем, как две луны внезапно заслонили два солнца.
Полное затмение двух солнц. Гвен едва могла поверить своим глазам: она знала, что такое случается раз в десять тысяч лет.
Гвен с ужасом увидела, как она погрузилась во тьму. Вдруг в небе появилась молния, в небе появились вспышки и Гвен почувствовала, что на ее посыпались небольшие гранулы льда. Она не понимала, что происходит, пока, наконец, не осознала, что это град.
Девушка знала, что все это было глубоким предзнаменованием, и все происходит в момент рождения ее ребенка. Она посмотрела на своего ребенка и в ту же минуту поняла, что он был более могущественным, чем она была способна понять. Он был из другого мира.
Когда он появился, закричав, Гвен инстинктивно опустила руку и взяла ребенка, прижав к своей груди, прежде чем он смог соскользнуть в траву и грязь, укрыв его от града, обняв.
Ребенок заплакал, и в эту минуту затряслась земля. Гвен ощутила дрожь земли и вдали увидела, как с холмов покатились валуны. Она ощущала, как сила этого ребенка проходит через нее, влияя на всю вселенную.
Когда Гвен крепче обняла ребенка, она ощутила слабость, чувствуя, что теряет слишком много крови. У нее закружилась голова, она была слишком слаба, чтобы пошевелиться. У девушки едва хватало сил на то, чтобы держать своего ребенка, который плакал не переставая у нее на груди. Она едва ощущала свои собственные ноги.
У Гвен появилось дурное предчувствие, что она умрет здесь, в этом поле, с этим ребенком. Она больше не волновалась о себе, но не могла представить смерть своего сына.
«НЕТ!» - закричала Гвен, призывая на помощь последние силы, она вынуждена была заявить свой протест небесам.
Когда Гвен откинула голову назад, лежа на земле, в ответ ей раздался пронзительный крик. Этот крик принадлежал не человеку, а древнему созданию.
Гвен начала терять сознание. Она подняла голову вверх, ее глаза слипались, и увидела видение, появившееся в небе. Это был огромный зверь, летящий к ней, и девушка смутно осознала, что перед ней создание, которое она любит.
Ралибар.
Последним, что увидела Гвен перед тем, как ее глаза закрылись, было то, что Ралибар с огромными светящимися зелеными глазами и древней красной чешуей летит прямо к ней.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Луанда застыла от потрясения, глядя на мертвое тело Кувии, все еще сжимая в руке окровавленный кинжал. Она с трудом верила в то, что натворила.
Все присутствующие в зале для пиршеств замолчали и, пораженные, уставились на девушку. Ни один из них не шевелился. Они все смотрели на тело Кувии у ее ног, неприкасаемого Кувии, великого воина королевства МакКлауд, второго по доблести после МакКлауда. Напряжение в комнате было таким густым, что его можно было резать ножом.
Луанда была поражена больше всех. Она чувствовала, что ее ладонь, в которой по-прежнему находился кинжал, горела, ощутила нахлынувший на нее жар. Девушка была одновременно и счастлива, и напугана тем, что только что убила человека. Больше всего она гордилась тем, что сделала это, гордилась тем, что остановила этого монстра до того, как он коснулся ее мужа или невесты. Он получил то, что заслужил. Все эти МакКлауды были дикарями.
