Гвен поднялась из-за стола своего отца и прошла через высокий открытый арочный проем, ведущий на каменный балкон. Стоял прекрасный летний день, и было чудесно находиться вне стен замка, ощущая ласковый ветерок. Гвен глубоко дышала. Она посмотрела вниз на королевский двор, на всех людей, довольно снующих туда-сюда внизу. На первый взгляд все было хорошо, но внутри Гвен дрожала.
Гвен посмотрела на огромные флаги, слегка похлопывающие на ветру, которые она приказала повесить приспущенными в честь Селезе. Похороны все еще не давали Гвен покоя, так же как и отмена собственной свадьбы. Смерть ее новой подруги, радостный день, к которому она готовилась несколько месяцев, внезапно превратившийся в день горя, очень потрясли девушку. Гвен начала задаваться вопросом, а было ли что-нибудь в ее жизни постоянным. Кроме того, она не знала, поженятся ли они с Тором вообще когда-нибудь или нет. В глубине души ей начинало казаться, что, возможно, им вдвоем следует убежать и пожениться наедине, где-то в уединении, подальше от посторонних глаз. Гвен была безразлична к великолепию и пышности. Все, чего она хотела, - это выйти замуж за Тора.
Гвен и самой не хотелось праздновать. Ей было плохо, она чувствовала себя опустошенной из-за того, что случилось с Селезе, из-за горя ее брата, из-за всего трагического недопонимания. Она уже понимала, что Рис никогда не будет прежним, и это ее пугало. Часть ее чувствовала, что она потеряла брата. Гвен и Рис были близки на протяжении всей своей жизни, она всегда ценила его счастливую, радостную, беззаботную натуру. Она никогда не видела его таким счастливым, как в те дни, когда он был с Селезе.
Но сейчас Гвен видела в глазах Риса, что он изменился навсегда. Он винил во всем себя.
Гвен не могла избавиться от ощущения, словно близкие ей люди, один за одним, уходят от нее. Она посмотрела на небо и подумала о Торе, задаваясь вопросом, где он сейчас, когда вернется к ней, вернется ли он к ней вообще когда-нибудь.
К счастью, по крайней мере, у Гвен был Гувейн. Она проводила с ним почти каждый час, держа его на руках, испытывая благодарность за этот драгоценный подарок жизни. Гвен заплакала без причины, чувствуя, насколько хрупкой является жизнь. Девушка молилась всем богам, которых знала, о том, чтобы с ее сыном никогда ничего плохого не случилось.
Впервые за долгое время Гвен чувствовала себя уязвимой, неуверенной в том, что делать дальше. Вся ее жизнь в течение последних месяцев вращалась вокруг ее свадьбы, а теперь, без предупреждения, все изменилось. Гвен не могла не чувствовать, что трагедия с Селезе была всего лишь началом, дурным предзнаменованием ужасных грядущих событий.
Гвен вздрогнула, когда внезапно раздался в стук в дверь в кабинете ее отца, от стука железного молоточка задрожало все ее тело, словно в знак подтверждения ее ужасных мыслей.
Гвен повернулась и вернулась в кабинет, но, не дожидаясь ее ответа, дверь распахнулась сама. В комнату забежал Абертоль в сопровождении Штеффена и нескольких других слуг, выражения их лиц были решительными. Абертоль сжимал в руках свиток, бросившись через кабинет ее отца прямо к девушке. Увидев их, Гвен почувствовала, как у нее засосало под ложечкой. Она поняла, что бы ни случилось, это очень, очень серьезно. Ни один из этих мужчин никогда не вошел бы в кабинет ее отца без приглашения, если бы это не был вопрос жизни и смерти.
«Миледи», - поспешно начал Абертоль, поклонившись вместе с остальными, после того как приблизился. – «Простите, что прерываю, но я принес очень срочные новости».
Он помедлил, и Гвен увидела, что Абертоль колеблется. Она была готова к чему угодно.
«Рассказывай», - велела девушка.
Абертоль сглотнул. Трясущимися руками он протянул свиток, и Гвен взяла его.
«Похоже, что старший сын Тируса Фалус убит. Его нашли мертвым на корабле этим утром. Все факты свидетельствуют о том, что он умер от руки Вашего брата Риса».
Гвен почувствовала, как кровь в ее жилах застыла, когда она услышала новости. Она сжала свиток, глядя на Абертоля. Ей не нужно было его открывать, не хотелось читать еще один свиток. Постепенно до нее начал доходить смысл его слов, и она осознала последствия.
«Рис?» - спросила Гвен, пытаясь все это осмыслить.
Абертоль кивнул.
Ей следовало бы знать. Рис обезумел от горя и жаждал мести. Как глупо было с ее стороны не присматривать за ним.
В голове Гвен проносились возможные последствия. Старший сын Тируса мертв. Она знала, что жители Верхних Островов любили его сыновей. Девушка осознала, что эта новость, вероятно, до них уже дошла. Кто знает, какие действия они предпримут? Гвен понимала, что ничего хорошего это не сулит и что бы за этим ни последовало, это разрушит ее усилия по объединению двух семей МакГил.
«Это еще не все, миледи», - сообщил Абертоль. – «Мы получили сообщение о том, что на Верхних Островах вспыхнуло восстание. Они уничтожили половину нашего флота, миледи. И Тирус на свободе».
«На свободе?!» - в ужасе переспросила Гвен.
Абертоль кивнул.
«Это еще не самое ужасное, миледи. Они устроили засаду возле замка Срога, и Срог тяжело ранен. Пока мы говорим, его берут в плен. Они отправили сообщение о том, что убьют Срога и уничтожат оставшиеся корабли, если мы не компенсируем смерть Фалуса».
Сердце Гвен бешено колотилось. Это было похоже на разворачивающийся перед ней кошмар.
«Какой компенсации они просят?» - спросила она.
Абертоль прокашлялся.
«Они хотят, чтобы Рис прибыл на Верхние Острова и лично извинился перед Тирусом за смерть Фалуса. Только тогда они освободят Срога и заключат перемирие».
Гвен невольно стукнула кулаком по столу своего отца — то же самое делал отец, когда был расстроен. Она сгорала от разочарования. Все ее тщательно разработанные планы теперь были испорчены импульсивным убийством Фалуса ее братом. Сейчас Срог, ее доверенный посланник, ранен и захвачен в плен. Половина ее флота уничтожена. Ответственность лежала на Гвен, и она ощущала свою вину.
Тем не менее, в то же самое время Гвен вспомнила пророчество Аргона о вторжении в Кольцо, и она знала, что не может отказаться от Верхних Островов. Сейчас как никогда ей нужно это место убежища. То, что развязал Рис, было худшим, что могло случиться в худшее время.
Гвен также не могла бросить Срога и свой флот. Она должна сделать все возможное, чтобы компенсировать смерть Фалуса и установить мир в своем королевстве, особенно если это подразумевает всего лишь извинение.
«Я хочу видеть своего брата», - холодно, решительно произнесла Гвен.
Абертоль кивнул.
«Я знал, что вы об этом попросите, миледи. Он ждет снаружи».
«Приведите его сюда», - приказала Гвендолин. – «Все остальные пусть нас оставят».
Абертоль и остальные поклонились и поспешили покинуть комнату.
Когда они вышли, в кабинет вошел Рис, один, с налитыми кровью глазами. Он казался холодным, черствым и обезумевшим от горя, не похожим на брата, которого Гвен знала всю свою жизнь.
