Мне было хорошо с ним. Прямо сейчас, когда он не сыпал колкостями, не пытался манипулировать или вывести меня на неуместную откровенность. Просто стоя рядом с ним, я чувствовала внутри тепло и безопасность.
Не знаю, может, это какое-то извращенное удовольствие – испытывать приязнь к такому в прямом и переносном смысле ядовитому типу. А может, где-то подсознательно я думала, что если он даже со мной такой, то со своими врагами он гораздо хуже. А потому и врагов у него нет. Мне хотелось спрятаться за ним, как за огромной скалой, о которую разбивается вдребезги самый мощный шторм.
Стоит признать: о мои собственные “скалы” волны не разбивались никогда. Скорее они топили под собой гладенькие круглые камушки моей жизни.
С рождения брошена родителями.
Монастырь, где детей не слишком-то и любили.
Смерть единственного близкого человека.
А под конец вишенка на торте – заговор, в котором мне с детства подсыпали сонный порошок…
Так себе скалы, я вам скажу.
Я продолжала держать ладонь на груди василиска, едва дыша, и вся жизнь почему-то проносилась перед глазами. Кончики пальцев подрагивали от напряжения. Словно этим простым и незамысловатым движением я признавалась в чем-то этому мужчине, который был моей полной противоположностью. Но от которого у меня так болело в груди.
Это было страшно. И, признаться, каждую секунду я боялась, что прямо сейчас Рейялар в свойственной ему манере все испортит. И я буду чувствовать себя еще большей дурочкой, чем раньше.
И сердце будет болеть еще сильнее.
Секунда.
Другая.
Как бесконечность...
А потом он просто взял мою руку и медленно, почти нестерпимо медленно поднес к своей щеке, приложив ее так, что я почувствовала жар его кожи всей ладонью.
Близко и горячо.
Василиск закрыл глаза и глубоко втянул воздух, задержав дыхание.
Мне казалось, что время остановилось. Вместе с моим сердцем.
Это был другой Рейялар Фаррис. Которого я никогда не знала.
И если предыдущий был в крохотной ступени от того, чтобы сломать стены моей воли, то этому не нужно было ничего ломать.
Перед этим Рейяларом у моей воли не было стен.
Время тянулось бесконечно и одновременно превратилось в одну короткую обжигающую секунду. Пьянящую, как дикое вино.
Густые рубиновые волосы василиска упали на его лицо с легким отблеском загара, оттеняя тонкую морщинку между сдвинутыми бровями. А солнечные блики падали сквозь пряди на сжатые от напряжения красивые губы.
У меня в висках громко пульсировало, под ребрами сдавило словно стальной струной.
Мне было больно и страшно. А еще нестерпимо тянуло сердце.
И казалось, у меня просто не было выхода, чтобы бороться с тем, что росло и расширялось где-то в груди. А потому, пока Рейялар не открыл глаза и не напугал меня окончательно, я тихонько встала на цыпочки и, на секунду замерев в миллиметре от его губ, едва заметно поцеловала.
И словно провалилась в бездонную пропасть.
Я буквально кожей почувствовала, как вышибло дыхание из груди василиска. Как он замер, напряженно сжавшись, словно тигр перед схваткой с мантикорой. Или самоубийца перед прыжком со скалы.
А я чувствовала мягкость его губ и боялась пошевелиться. Каждая клеточка тела оказалась объята пламенем, и мне казалось, что вот-вот наш поцелуй разорвется, а я, по всей видимости, сгорю со стыда.
Что ему стоило шагнуть назад и сказать: “Шелла Лиар, вы, кажется, уже сделали свой выбор”?
Ну, или облить меня очередным ядом своей язвительности, мол, “ну, я же говорил, ты меня хочешь”. И что-нибудь в этом роде.
Что ему стоило, как обычно, вонзить мне нож в сердце?
Не знаю, что приключилось с ним за последние дни. Но ничего из всех моих сегодняшних страхов не произошло.
Вместо этого я вдруг ощутила, как неспешно, словно боясь напугать кого-то, губы василиска распахнулись и обхватили мои. Сперва нижнюю, заставляя меня вздрагивать от незнакомого, жгучего удовольствия, а затем верхнюю, будто прокладывая путь в самое сердце пожара.
Я теперь тоже не открывала глаз. Я просто хотела, чтобы это никогда не заканчивалось, и боялась, что стоит мне распахнуть веки, как волшебство осыплется острыми осколками.
Я лишь чувствовала, как неторопливо Рейялар становится ко мне еще ближе, как бережно касается ладонями моей талии, прижимая меня к себе так осторожно, словно боялся сломать.
И как в ответ бешено стучит у меня в груди, ломая гораздо сильнее, чем мог бы сломать он.
Как становится глубже и чувственней наш поцелуй, при этом оставаясь медленным и неторопливым.
И от этого я сама лишь начинала ощущать себя испорченной девчонкой, потому что втайне желала сгореть в этом пламени целиком.
А потом, когда вечность, кажется, вспыхнула и истлела в этом поцелуе, Рейялар коснулся ладонями моего лица, поглаживая большими пальцами мои щеки и уголки губ, а затем медленно отстранился, при этом продолжая касаться лбом моего лба.
Я открыла глаза и поняла, что Рейялар все еще не сделал того же. Он держал мое лицо в своих руках и не поднимал веки.
А потом вдруг еле слышно выдохнул:
— Я так хотел этого, Матильда… И я был таким глупцом...
Каждое его слово будто молнией разрезало сознание, пропуская грозовые разряды по нервам.
— Почему?.. — прошептала, не понимая, о чем он говорит.
А затем его багряно-алые глаза распахнулись, пронзая меня насквозь, утягивая в бездонную глубину оттенка рубиновой крови.
— Ты была права, — вместо ответа сказал он, еще сильнее меня запутывая. — Но теперь я понял.
Зато я вообще ничего не поняла...
Он больше ничего не стал объяснять. Взял меня за руку, и еще полдня мы гуляли с ним по дивным садам василисков. Он показывал мне бабочек, рассказывал, как они называются, и несколько из них и вправду на меня сели!
Затем у нас случился неожиданный пикник на побережье Золотого озера, и ближе к вечеру мы отправились домой на все той же карете-телепорте.
Это был самый невероятный день в моей жизни.
И это был самый невероятный василиск… Василиск, с которым я, казалось, лишь впервые познакомилась и которого теперь больше всего на свете хотела узнать получше.
Мне так хотелось верить, что он может быть другим. Не жестоким и хладнокровным, которого интересуют лишь собственные желания… а вот таким.
На краю мира, на берегу затерянного в горах легендарного озера.
Глава 9
Наверное, в жизни каждой девушки есть моменты, когда кажется, словно тебя пыльным мешком из-за угла шарахнули. Бабах – и необратимые изменения в голове!
