– Надо же. Наверное, это было… тяжело.
– Да.
Возникла короткая пауза. Торкель обдумывал, стоит ли рассказывать, что они с Лисе-Лотте одно время были больше чем одноклассниками, но решил, что нет. Урсуле это, скорее всего, неинтересно. Это было целую вечность назад.
– Пойду, принесу себе поесть, – прервала молчание Урсула и развернулась, чтобы идти к шведскому столу.
– Захвати мне заодно круассан с шоколадом! – прокричал ей вслед Торкель.
Съесть круассан ему так и не удалось.
Не успела Урсула отойти от стола, как у него зазвонил телефон. Новый труп. Их дело.
Школа в Русерсберге, под Стокгольмом. После этого он сделал три быстрых звонка. Первый – Ванье и Билли, чтобы узнать, как у них дела и могут ли они поехать в Стокгольм. Они могли.
Кристианссон прислал двух человек, которые кажутся, несомненно, компетентными, им спокойно можно передать дело и уехать из Хельсингборга, если Торкель хочет отправить их в Стокгольм.
Он хотел.
Второй звонок – Эве Флурэн. Он рассказал ей, что произошло, попросил ее взять на себя ответственность в Ульрисехамне и докладывать ему ежедневно или, как только произойдет что-нибудь, на ее взгляд, важное.
Третий звонок – Себастиану.
Тот завтракал в кафе неподалеку. Когда Торкель поинтересовался, почему он не ест в гостинице, выяснилось, что он там не ночевал.
– Эва Флурэн? – спросил Торкель с грустным вздохом.
– Нет.
Расспрашивать дальше Торкель не стал, он мог очень легко дополнить остальное. Ему оставалось радоваться тому, что Себастиан провел ночь не с Эвой Флурэн. Его дурная привычка заниматься сексом с женщинами, связанными с их расследованиями, начала становиться проблемой. Вместо этого он велел Себастиану возвращаться в гостиницу и складывать вещи. Они едут в Стокгольм.
В Русерсберг – ничем не приметный городок, находящийся между Стокгольмом и аэропортом Арланда.
По прибытии в школу они втроем зашли в класс, но, быстро удостоверившись, что это действительно их дело, Торкель покинул коллег, чтобы попросить местных полицейских попытаться помочь с установлением личности.
Казалось, он не в силах вернуться в класс.
Себастиан сидел на стуле в самом конце класса, прислонясь к стене. Урсула с двумя коллегами работала возле жертвы. Все повернулись к Торкелю, когда он наконец вошел в дверь.
– Сегодня ночью родители заявили об исчезновении близнецов Сары и Эббы Юханссон, – сразу сказал он, увидев их любопытные взгляды. – Они не вернулись домой после какого-то ужина, никому не позвонили и не отвечали на телефон, что явно очень необычно.
– С кем они ужинали? – поинтересовался Себастиан.
– Пока не знаю, у меня есть только их личные данные.
– Они участвовали в каком-нибудь шоу?
– Не знаю.
– У нас есть машина?
– В пути.
– Близнецы?
– Да, о пропаже обеих заявили сразу после полуночи.
Себастиан наклонился вперед так, что стул опять опустился на все четыре ножки.
– Где же тогда вторая?
29
Урсула по телефону вводила Ванью в курс дела, пока та ехала на такси из аэропорта Бромма.
Все обнаруженные на новом месте детали совпадали с другими жертвами. Поза тела, дурацкий колпак и прикрепленный к спине тест. Сара Юханссон справилась немного лучше, чем Патриция и Мирослав – шестнадцать из шестидесяти – но этого оказалось недостаточно. Где Эбба – неизвестно.
Жертвы, похоже, никак не связаны со школой, в которую их помещают, и для поисков в стокгольмском регионе имеется много закрытых на лето школ. Эбба может находиться где угодно. Урсула закончила тем, что перешлет Ванье всю известную на данный момент информацию о близнецах.
Мобильный телефон Сары не нашли, и Билли, едва усевшись на заднее сиденье такси, принялся искать. Особенно много близнецов, которых бы звали Сара и Эбба Юханссон, быть не могло. У Ваньи звякнул телефон: первый полицейский отчет за вчерашний день, когда поступило заявление об их пропаже. Согласно отчету, обе девушки около восьми часов вечера отправились на встречу с журналистом. Имени нет, но на ум сразу приходит Свен Катон. Пытаясь дозвониться до полицейского, принявшего заявление, Ванья задавалась вопросом, как Сара и Эбба могли пойти на эту встречу. Через полдня после того, как было обнародовано имя. Ладно, газеты молодежь не читает, но на какие-нибудь последние новости они в течение дня все-таки должны были наткнуться. Очевидно, не наткнулись.
Она дозвонилась до констебля Ларссона, который рассказал, что при подаче заявления об исчезновении девушек родители произвели впечатление взволнованных, но внимательных и разумных и на прямой вопрос ответили, что дочери ни разу не упоминали имя журналиста. Встречаться с ним они собирались в каком-то китайском ресторане в Сундбюберге. Ничего больше родители не знали.
– Они говорили, почему он захотел с ними встретиться? – спросила Ванья. – Они участвовали в какой-нибудь телевизионной программе или чем-то подобном?
– Они вроде бы что-то выиграли за свой блог, – ответил Ларссон, и Ванья услышала, как он перелистывает бумаги. – Он назывался «Родственные души», – вернувшись к телефону, добавил он.
– В заявлении об этом не говорится, – отметила Ванья, прокручивая текст в телефоне.
– Я не счел это существенной информацией в контексте их исчезновения, – ответил Ларссон голосом, говорившим, что он не сомневается в правильности своей оценки.
Ванья поблагодарила за помощь и положила трубку.
– «Родственные души», – сообщила она сидящему на заднем сиденье Билли.
Он погуглил и быстро нашел аккаунты с этим именем в Твиттере и Инстаграме, а также сам блог. Начал с Твиттера. Протянул Ванье телефон с последним твитом.
– Вчера вечером. Четверть десятого, – сказал он.
– «Мы с сестрой встречаемся с журналистом. Круто и бесплатный ужин», – прочла вслух Ванья. – Значит, по крайней мере в четверть десятого, обе сестры были живы. Что-нибудь еще?
– Пока нет. – Билли притянул телефон к себе и продолжил водить пальцами по дисплею.
Ванья посмотрела в окно. Машина проносилась мимо станции метро «Альвика». Они приближаются к Стокгольму.
– Черт! – послышалось вдруг с заднего сиденья.
– В чем дело? – спросила она.
– Поле для комментариев к последней записи в их блоге, – проговорил Билли, наклоняясь вперед, чтобы она опять могла читать с дисплея.
Сара 16/60. Незачет.
Эбба 28/60. Зачет.
– «Зачет», что это означает? – спросила Ванья.
