– Вы приехали в Флеменсберг вдвоем, чтобы спросить о бывшей ученице? – поинтересовался Скуг, приглашая их в кабинет. – У вас что, нет телефонов?
– Насколько мы поняли, вы были одним из руководителей Оливии Йонсон, – сказала Ванья и, покачав головой, осталась стоять, когда Оке Скуг кивнул им на стулья вокруг маленького стола для совещаний. Себастиан выдвинул стул и сел.
– С Оливией что-нибудь случилось? – с беспокойством спросил Оке, усаживаясь за письменный стол.
– Нет, насколько нам известно, она в полном порядке. Так вы были ее руководителем в год перед ее отъездом в МТИ? – спокойно продолжила Ванья.
– Я по-прежнему являюсь ее руководителем. – Оке перевел взгляд с Ваньи на Себастиана и обратно, по-прежнему со скепсисом и недоумением по поводу их прихода. – Так вы скажете мне, почему интересуетесь Оливией?
– Нет, пока нет, и дело пойдет быстрее, если вы будете отвечать на наши вопросы, а не задавать собственные, – деловито проговорила Ванья и достала блокнот.
– Меня в чем-то подозревают? – все-таки спросил Скуг.
– У меня здесь есть несколько дат, и мне хотелось бы знать, где вы тогда находились, – не отвечая на вопрос, продолжила Ванья. – Семнадцатого и двадцать третьего июня.
– Значит, меня в чем-то подозревают? – не отступался Скуг.
– Или нам просто нужна возможность вас исключить.
– Разве это не одно и то же?
Он снова оглядел их, понял, что и на этот раз не получит ответа и вытащил из висящего на кресле пиджака мобильный телефон.
– Семнадцатого июня я полдня работал, а потом поехал в Бухуслен, на праздник Середины лета. Двадцать третьего я был в университете Линчёпинга, – сказал он, сверившись с ежедневником.
– И вы можете это как-то доказать?
– В Бухуслен вместе со мной ездила семья, а в Линчёпинге со мной было несколько коллег. Я могу попросить своего ассистента дать вам имена, – ответил он. – Почему вас это интересует? – опять попытался допытаться он, как отметил Себастиан, не без некоторого беспокойства в голосе.
– Когда Оливия получила эту стипендию, что вы почувствовали? – спокойно спросил он. Это были его первые слова с момента их встречи, и Оке переключил внимание на нового участника беседы.
– Что я почувствовал?
– Да.
Оке слегка пожал плечами, словно показывая, что на этот вопрос существует только один ответ.
– Я был горд. Рад. Она это действительно заслужила.
– Как вы считаете, это привлекло к ней достаточно много внимания?
– Вы имеете в виду, у нас в институте?
– Нет, со стороны общественности, прессы, возможно, телевидения?
– Нет, то есть… это большое и важное событие в нашем маленьком мире, но такое никогда не становится широко известным.
Себастиан молча кивнул. Похоже, профессор Скуг и не считает, что это должно занимать место на первых полосах газет.
– Как вам нравится «Отель Парадиз»? – поинтересовался он, непринужденным тоном меняя тему.
– Что это такое?
– Реалити-шоу. По телевидению.
– Я его не смотрел. У меня нет телевизора.
Себастиан посмотрел на Ванью и увидел по ней, что она тоже поняла, что профессор говорит правду. Она хорошо умеет разбираться в нюансах речи. В мелких признаках лжи или полуправды. Здесь она явно ничего такого не уловила.
– Вы хорошо знаете Кристиана Саурунаса? – продолжила Ванья, опять переходя к новой теме, которая, как ей думалось, станет последней.
– Да, конечно, он преподавал здесь.
– Что вы имеете в виду, говоря «преподавал»? – с удивлением спросила Ванья.
– Он уволился.
– Почему?
– У него образовалась нехватка средств, и ему пришлось завершить у нас свою исследовательскую деятельность, – довольно равнодушно ответил Оке. По одному этому предложению у Себастиана возникло ощущение, что они не были близкими друзьями и вне работы не общались.
– Нехватка средств? Что это означает? – спросил он, слегка наклонившись вперед.
– Это когда человек не находит финансирования. В нашем мире мы вынуждены искать ассигнования на проведение исследований, и если не повезет, исследования сочтут неинтересными, неактуальными или ненужными, и тогда ассигнования не выделяются. Тогда приходится уходить. Это не так, как на обычном рабочем месте. Здесь человек должен сам изыскивать средства, – пояснил Оке, впервые с тех пор, как они сюда пришли, говоря, как настоящий профессор.
– И Саурунас денег не нашел? – продолжил Себастиан.
– Да, у него на протяжении нескольких лет имелись финансовые проблемы. Его исследования не казались достаточно актуальными. Его за это неоднократно критиковали, – проговорил Оке тоном, намекавшим на то, что он понимает решение финансирующих организаций.
Себастиан среагировал на его слова. Это действительно может кое-что дать. В озлобленности убийцы на современность присутствует нечто, прекрасно подходящее человеку, которому сообщили, что его работа и его знания больше не актуальны.
– Когда это произошло? – с интересом спросил Себастиан.
– В этом мае. Думаю, его последний рабочий день был… – Скуг снова достал мобильный телефон, поводил пальцем по дисплею. – Двадцать второго мая.
«Примерно за месяц до убийства Патриции», – подумал Себастиан и почувствовал жар во всем теле. Возможно, все сходится. Меняющее жизнь мгновение способно превратить нечто, долго существовавшее на уровне фантазии, в действие. Убивать просто так не начинают. Нужна причина. Чаще всего требуется что-то, заставляющее переступить границу: поражение или какое-то унижение, типа выставления с работы. Или нехватки средств.
46
Аксель Вебер смотрел на лежащий у него на столе желтовато-коричневатый пакет с уплотнителем. На белом наклеенном листке черными печатными буквами значилось имя отправителя.
Свен Катон.
Возможно, это была просто плохая шутка, но ему почему-то так не казалось. На всякий случай он отыскал одну из работавших в здании уборщиц и одолжил пару резиновых перчаток. Если письмо действительно от убийцы, называющего себя Свеном Катоном, то оно со временем попадет в полицию, и ему хотелось, по крайней мере, избежать упреков, что он испортил возможные отпечатки пальцев.
Форма толстого пакета подсказывала, что в нем находится нечто твердое с острыми углами, и Вебер на секунду задумался, нет ли там взрывчатки или чего-то опасного. Позвонить в отдел безопасности или поддаться любопытству? Любопытство победило, но, начав осторожно вскрывать пакет ножом, он все-таки отвернул лицо. Закончив, он перевернул пакет разрезом вниз и вытряхнул содержимое на письменный стол.
