Лагерный костер. Дымящаяся чашка кофе. Только что снятая с вертела рыба в фольге.
Торкель поймал себя на ощущении тоски в сочетании с легкой завистью к Саурунасу. Ему тоже хотелось стоять в воде по бедра и ловить рыбу посреди тихой дикой природы. Во взрослом состоянии он ни разу не рыбачил, но это неважно. Главным было ощущение, которое транслировали снимки. Спокойствие. Возможность размышлять. Наедине с природой и своими мыслями.
– Вот эта… – продолжил Билли и увеличил одну из фотографий так, что она покрыла весь экран. – Она снята, когда наш преступник, как мы знаем, обедал с Петковичем в Ульрисехамне.
Он указал на дату и время в правом нижнем углу фотографии. Увидев фотографию, Торкель почувствовал, как настроение у него ухудшилось. Снимок был одним из немногих «селфи». Саурунас, в ветровке, с шапкой на голове и с немного более редкой бородой. Улыбается в камеру, позади него вода, а в нескольких сотнях метров, на противоположной стороне, виднеются идущие через торфяник два лося.
– А он мог подделать дату и время? – попытался Торкель, почти не сомневаясь, что хватается за соломинку.
– Едва ли, – прозвучал ожидаемый ответ.
Как будто для ухудшения настроения одного этого было мало, к ним направлялась Ванья, и с первого взгляда на нее Торкель понял, что Урсула не дала ей ничего, что бы подтверждало подозрения в отношении Саурунаса.
– В квартире нет ничего, связывающего его с жертвами или указывающего на то, что он может быть Катоном, – подойдя, подтвердила Ванья.
Ненадолго воцарилась тишина. Все думали об одном и том же, но общую мысль озвучил Билли.
– Значит, мы его отпускаем?
Торкель лишь кивнул – никаких других вариантов не оставалось. Конечно, они могут задержать его на 72 часа, но Бильгрен, вполне справедливо, поставит обоснование под сомнение, и никакой прокурор не даст санкцию на задержание. Основания не просто зыбкие, они вообще отсутствуют.
– Дайте мне поговорить с ним несколько минут, – нарушил молчание Себастиан и, прежде чем кто-либо успел среагировать, быстрым, решительным шагом направился обратно в допросную.
– Себастиан Бергман, здравствуйте, – произнес Себастиан, закрыв за собой дверь и подойдя к столу.
Саурунас и его адвокат подняли взгляды, словно ожидая протянутой руки, но тщетно.
– Как вы отнеслись к потере работы? – стоя поинтересовался Себастиан.
– Кто вы такой? – спросил Хенрик Бильгрен довольно строгим голосом, прежде чем Саурунас успел ответить.
– Я же сказал, Себастиан Бергман, я здесь работаю. Криминальный психолог, если для вас важны титулы. Я могу продолжать?
Себастиан бросил на адвоката усталый взгляд, который, как он надеялся, четко демонстрировал, что чем меньше тот в дальнейшем будет подавать голос, тем лучше. Если Бильгрен и уловил подтекст, то, во всяком случае, не показал этого. Он лишь коротко кивнул в ответ.
– Как вы отнеслись к потере работы? – по-прежнему стоя перед Саурунасом, повторил Себастиан.
– Как я к этому отнесся?
– Да.
– А вы как думаете? Я… разозлился, расстроился, пришел в отчаяние. Я проработал там более пятнадцати лет.
– Вы считали, что вместо вас работы должны были лишиться другие? Менее талантливые, тупые коллеги?
– Университетский мир устроен не совсем так, каждый добывает финансирование для своих исследований…
– Тогда так: вы считаете, что другие меньше заслуживали финансирования, чем вы?
Саурунас наморщил лоб, опустил голову и, казалось, задумался, будто раньше таким вопросом не задавался. Под конец он кивнул и опять поднял взгляд на Себастиана.
– Думаю, да, – подтвердил он. – Не уверен, что они менее талантливы, но знаю тех, чью научную работу можно подвергнуть сомнению, у кого она, пожалуй, менее актуальна, чем у меня, но… – Он с подавленным видом пожал плечами. – Что мне оставалось делать?
– К чему конкретно вы клоните? – вмешался Бильгрен. Себастиан полностью проигнорировал его и, пройдя мимо Саурунаса, оказался у того за спиной.
– Что вы почувствовали, когда Оливия Йонсон получила стипендию?
Саурунас развернулся на стуле, чтобы по-прежнему видеть Себастиана, который встал возле матового окна, словно собираясь посмотреть на улицу.
– Гордость. Это было справедливо. Она была очень способной ученицей.
– Вы посчитали, что этому уделили достаточное внимание?
– Что вы имеете в виду?
– Газеты об этом писали? У нее брали интервью? Стало ли это важной новостью?
– Конечно, нет. – Вопрос, похоже, откровенно удивил Саурунаса. – Об этом написала институтская газета. Общество «Швеция-Америка» разместило информацию на своем сайте. Думаю, в «Свенска Дагбладет» тоже была маленькая заметочка, но на этом все.
– На этом и все, – повторил Себастиан и замолчал.
Он продолжал стоять, устремив взгляд в непрозрачное стекло. Секунды шли. Саурунас заерзал на стуле, повернулся к Бильгрену с вопросительным видом. Себастиан продолжал стоять. Молчание затягивалось.
– Я повторяю: к чему вы клоните? – спросил Бильгрен после почти тридцати секунд полной тишины.
Себастиан не ответил, но оторвался от окна, прошел мимо стола и сидящих за ним мужчин и выдвинул стул, на котором раньше сидела Ванья. Уселся и встретился с прямым, вопросительным взглядом Саурунаса. По-прежнему молча.
– Итак, Катон… – начал Себастиан и опять замолчал. Никакой видимой реакции у мужчины по другую сторону стола, только сосредоточенное ожидание продолжения. – Какого цвета брюшко у большой синицы?
– Желтого, – не задумываясь, сразу произнес Саурунас. Уже после ответа Себастиан увидел по его лицу, что он не понимает, что дает этот вопрос.
Себастиан решил перейти в наступление, поставить все на одну карту. Он медленно зааплодировал, наклоняясь над столом.
– Молодец. Правда, это доказательство устаревшего представления о знаниях. – Себастиан повысил голос, стал более настойчивым, наступательным. – Зачем людям держать это в голове, когда они в любой момент, где угодно, могут найти это в «Гугле»?
Саурунас повернулся к сидящему справа Бильгрену. Себастиан ударил рукой по столу, чтобы вернуть его внимание.
– Эти молодые люди уловили это. Они поняли, что требуется для того, чтобы стать успешными, привлекать внимание, зарабатывать деньги. Сегодня нужно нечто иное, нежели зубрежка справочников. Они стали известными, популярными и богатыми, а вы пахали в каком-то пыльном институте, который даже не нуждается в ваших услугах, и озлобились, потому что не получили заслуженного признания. Так кто же на самом деле умнее?
– Я действительно не понимаю, к чему это…
– Заткнись, – перебил адвоката Себастиан. – Я произношу маленький монолог, ничем не оскорбляя твоего клиента.
