– Ситуация с поздним приемом Оливии Йонсон что-нибудь дала? – осторожно поинтересовался он.
Они не ответили. Ощущение было ужасным. Чувствовать себя ответственным за смерть человека и в то же время быть полностью исключенным из группы, частью которой ты являлся.
– Неужели вы не можете сказать только, дало ли это что-нибудь? Мне необходимо знать, поймаете ли вы его.
– Когда это произойдет, об этом напишут в газетах, – ответил Торкель, заставив его еще больше почувствовать себя скорее подозреваемым, чем бывшим коллегой.
Себастиан снова попытался.
– Пожалуйста, – попросил он надломленным голосом. – Только скажите, мне нужно знать.
Взгляд Торкеля стал немного более благосклонным.
– Да, кое-что это нам дало. У нас есть имя, – под конец сказал он.
– Убийцы? Того, кто меня похитил?
– Думаем, что да.
– Как его зовут?
– Этого я сказать не могу. Я уже и так сказал постороннему слишком много. – Торкель встал. – Если вспомнишь что-нибудь еще, сообщи нам.
Они двинулись к двери. Себастиан слабо кивнул. Слишком убитый, чтобы бороться. Торкель заговорил с Билли.
– Я прослежу за тем, чтобы кто-нибудь вывел тебя на улицу, – это было последним, что услышал Себастиан, прежде чем дверь за ним закрылась.
Значит, вот чем оно закончится. Его время в Госкомиссии. Его выведет на улицу охранник следственного изолятора.
Как преступника. Или как жертву преступления. Он чувствовал себя и тем и другим.
77
Торкель вернулся к себе в кабинет. Ему требовалось немного времени.
Ванья взяла на себя оповещение семьи Чельмана, чтобы им не пришлось прочесть о его смерти в Интернете. При таком количестве выехавших на место полицейских плюс группа захвата, утечка информации о том, кого они нашли мертвым на полу в заброшенном промышленном помещении, лишь вопрос времени. Он не знал, удалось ли ей с ними связаться, но исходил из того, что она сообщит, когда сумеет. Билли вернулся к изучению компьютера Лагергрена. На данный момент компьютер был для них лучшим шансом привязать его к убийствам. Его дом при первом обыске больше ничего не дал.
Торкель наклонился над письменным столом и взял приготовленные для него Гуниллой желтые листочки с телефонными сообщениями. Она разложила их по степени значимости и интереса для Торкеля. Сверху самые важные и интересные, а потом по убывающей шкале до последних, о которых она информировала из чувства долга, зная, что он ни за что не станет перезванивать.
Верхним на пачке лежало сообщение от Урсулы. «В доме пока ничего» – было написано аккуратным почерком Гуниллы. Торкель взглянул на часы. Урсула звонила полчаса назад. Под этим листком лежало несколько сообщений от разных журналистов, просивших им перезвонить. Торкель быстро пролистал их, он предположил, что большинство тех, кто ему звонил, появится на пресс-конференции, которую ему придется дать как можно скорее. Эта перспектива его не радовала, должно быть, все пройдет сумбурно. Убийство главного редактора всколыхнет все медиа Швеции. Наверняка возникнут вопросы о наличии связи между опубликованным в «Экспрессен» интервью и смертью Чельмана. В худшем случае они узнают о том, что Себастиан присутствовал при убийстве Чельмана. Заинтересуются, почему. Исключение Себастиана Бергмана из Госкомиссии будет воспринято как признак его вины. Если даже он расскажет все, что знает, они подумают, что он утаивает информацию об их собственной причастности.
Иными словами, будет чертов цирк.
Он продолжил просматривать листочки с сообщениями и дошел до трех последних. Все они были от Розмари, просившей его позвонить, как только сможет. Торкель скомкал все и бросил в корзину для бумаг. Его мысли вернулись к предстоящей пресс-конференции. Ему требовалось решить, следует им обнародовать фотографию Лагергрена или нет. Такой шаг был бы необычным, особенно – учитывая, что у них имеются только косвенные доказательства, привязывающие его к убийствам. В то же время можно представить это так, будто они просто хотят, чтобы пресса помогла им вступить с ним в контакт, хотя он ни в чем не подозревается. Что они хотят задать ему несколько вопросов в связи с расследованием, как это обычно называлось. Это, несомненно, испортит жизнь Лагергрену, если окажется, что тот невиновен, но переключит внимание с неприятных вопросов о Себастиане и Чельмане. Им действительно необходима помощь в его поисках, так что мотив такого шага будет не только эгоистичным.
Принять решение он не успел, потому что тут у него зазвонил телефон.
– Торкель Хёглунд, – ответил он.
– Здравствуйте, это Ванна с ресепшна, – сказала женщина на другом конце.
– Здравствуйте, – вставил Торкель, пытаясь разглядеть через дверь, на месте ли Гунилла и почему она, в таком случае, не ответила на этот звонок.
– У меня здесь Давид Лагергрен, – продолжила Ванна. – Он говорит, что хочет сознаться в нескольких убийствах.
Торкель буквально лишился дара речи. Как будто связь между ухом и мозгом полностью отключилась. Он не мог произнести ни слова. В трубке послышалось, как на заднем плане что-то произнес мужской голос.
– Он говорит, что вы его лучше знаете, как Свена Катона, – опять заговорила Ванна, и Торкель услышал, как ей приходится напрягаться, чтобы сохранять спокойствие и не выдавать эмоций. Первоначальная блокировка прошла.
– Попросите его подождать, я сейчас приду, – сумел выговорить он и положил трубку.
Он секунду посидел на месте, пытаясь собрать разлетающиеся в разные стороны мысли, потом встал, пошел в общее помещение и вызвал к себе Билли.
– Лагергрен у входа, – сказал он, когда Билли вошел к нему в кабинет.
– Что?! – Билли, несомненно, подумал, что ослышался.
– Он хочет сознаться, – кивнул Торкель.
– Вероятно, кто-то решил над нами подшутить.
– Никто не знает, что мы охотимся за Лагергреном.
Билли потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что Торкель прав. Лагергрен возник в их расследовании только сегодня утром. Никто вне команды не знал, что они его ищут.
– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – напряженным голосом спросил Билли.
– Позвони Страндбергу, я хочу, чтобы через три минуты он выставил некую команду с внутренней стороны безопасной двери. И нескольких человек перед входом с улицы.
– Конечно.
– Проследи за тем, чтобы стоящие снаружи имели обзор! – прокричал он вслед удалявшемуся Билли. Билли вскинул вверх руку, показывая, что услышал.
Торкель сделал глубокий вдох. Три минуты. У него имелось три минуты, чтобы решить, как он хочет действовать. Он постарался быстро перебрать в голове все, что знает о Лагергрене. Чего он хочет? Чего он пытается добиться своим появлением здесь? Как могут развиваться события при их встрече? В голове всплыл автофургон. Саурунас. Лагергрен умеет изготовлять бомбы. Дьявол!
