Я определённо попала в столовую и не из бедных. Небось, королевская! Так, стоп!
Я иду к королю? К королеве? К принцу?
Зачем?
Столовая была очень красиво украшена. Лепнина на потолке, огромная люстра со множеством свеч (пересчитывать я не стала), гобелены в простенках и картины — широченные, высоченные, висящие на верёвочках и упирающиеся нижней частью карниза в стену. Мебель я бы отнесла к эпохе Рококо — гнутые ножки стульев и стола, вычурные диванчики, позолота и множество мелких резных деталей. Выдержано всё в мягком, но холодном сиреневом тоне. И пусто. Как есть пусто.
Я остановилась возле стола, оперлась на спинку стула, разглядывая нарисованных на портретах тучных пожилых мужчин. Все они были, наверное, хороши собой в юности, но годы, вредные привычки и необычный взгляд художника сделали из них просто морщинистых толстяков. Кисуня завозилась, пытаясь спрятаться поглубже мне подмышкой, а метка зудела тихонечко и почти незаметно.
Что она хочет мне сказать?
Стоять на месте или идти дальше?
За дверью в кухне что-то загремело, забренчало. Я вздрогнула и, подгоняемая страхом, что меня увидят и раскроют, пошла дальше. Вперёд и с песней, потому что без песни не интересно!
Из столовой я попала, как ни странно, в ещё одну столовую. Богаче предыдущей и ярче украшенную. И портреты были тоньше, лучше написанные. О, повышаем статус? Возможно, там была столовая для фрейлин? А тут — для королевы? Вообще, пригодился бы план дворца. Но его нет. Если бы мне позволили, я бы его нарисовала. У меня всегда были хорошие оценки по черчению. Но кто мне позволит, если женский пол сведён здесь до прислуги…
Метка словно впала в анабиоз, а я уже не могла остановиться. Шла дальше.
А дальше… Меня ждал коридор. Точнее, даже галерея. С одной стороны — пейзажи пасторали, с другой — высокие стрельчатые окна. Я постучала по груди:
— О, аллё, мне туда?
Метка молчала.
Я пошла по галерее вперёд, разглядывая в неясном свете свечей пастушек и жниц на картинах, а потом кожа под платьем снова зажглась огнём. А-а-а! Чтоб тебя! Нервно почесавшись, я вернулась на несколько шагов. И ещё на несколько, поскольку метка настойчиво указывала, что я пропустила дверь.
Дверь нашлась между жницей с серпом и усталой молочницей. Маленькая, неприметная, но явная дверь. Я пожала плечами и нажала на ручку.
Комната, открывшаяся моему взору, была не слишком большой по сравнению со столовыми, более уютной и закрытой. Без окон. Стены заклеены тканью и украшены маленькими картинами. Ноль помпезности. Практичная мебель — столик, стулья, диван. И на диване полулежит девушка.
Я не удержала дверь, и та громко хлопнула, разбудив спящую. Девушка вскочила, широко распахнув глаза, и вскрикнула:
— Кто вы?
Я подняла брови и ответила:
— Ксения. А вы?
Она встала, приложив руку к вздымающейся груди. Кстати, неплохое декольте! Это фрейлина или просто служанка?
— Я? — удивилась она, потом ответила: — Я Эммелина, младшая фрейлина Её Величества королевы Нилии!
— Очень приятно, — пробормотала, прислушиваясь к метке. Та пульсировала на груди, как будто маленькое наружное сердце. А что это значит, я не знала. Не чесалась, не болела, просто давала о себе знать. Подумав секунду, я решила вести себя осторожно.
— Тебя не звали сюда, зачем ты пришла? — Эммелина уже очухалась от неожиданности и приняла высокомерную позу — задрала подбородок повыше, подбоченилась, чтобы я смотрелась на её фоне совсем маленькой. Но мне-то пофиг, мы же помним…
— Я пришла вернуть королеве её диу.
И вытащила из-под мышки Кисуню. Эммелина ахнула, а потом приложила ладони к покрасневшим щекам:
— О Богиня! О Вседержитель! Случилось чудо! Мы все спасены от гнева Её Величества!
Девушка присмотрелась и всплеснула руками:
— А где же намордник? Где налапники? Святая Жанина, ох и натерпимся мы сейчас!
Налапники и намордник? Для четырёхмесячного котёнка? Они тут все с ума посходили? Я рефлекторно прижала Кисуню к груди, отворачиваясь, а девушка бросилась к двери, распахнула её и приглушённым голосом позвала:
— Гемилла, Анисия, вставайте, лентяйки! Несите перчатки и одеяльце!
Интересное дело, зачем им одеяльце? Кисуня зашипела в моих руках, пытаясь вскарабкаться на прежнее место и спрятаться, а из комнаты показались две другие фрейлины в похожих платьях и с похожими выражениями лиц — всполошённые и сонные. Одна из них натянула на руки длинные кожаные перчатки — в таких ходят сокольничьи, а вторая держала наизготовку толстое одеялко вроде байкового.
Метка взорвалась жжением, вызвав у меня лёгкий стон. Что опять?
— Я аккуратно возьму королевскую диу, — сказала дева в перчатках. — Анисия, готовься накинуть одеяльце!
— Нет! — воскликнула я, прижав Кисуню к груди. — Это всего лишь котёнок! Я не позволю вам его обижать! И вообще! Это издевательство над животными!
— Это исчадье ада, — нервно бросила Эммелина. — Ты не знаешь, на что она способна, иначе не прижимала бы так любовно к груди!
— Она превратила прекрасные шторы в спальне Её Величества в жалкие лохмотья! — поддакнула Гемилла.
— У нас все руки в глубоких царапинах были, пока Её Величество не велела изготовить специальные налапники и намордник из тонкой меди! — Анисия с отвращением глянула на Кисуню. А Эммелина наморщила носик:
— И этот запах… Она намочила все простыни, все!
Я только и могла качать головой. Божечки-кошечки, они говорят о диком тигре или о маленьком беззащитном котёнке? В любом случае, издеваться над Кисуней я им не дам.
— Я отдам её только одному человеку, — сказала наугад. — Её Величеству королеве Нилии.
Глава 8. Кошкин дом
Похоже, я попала в точку, ибо метка прекратила пульсировать и успокоилась. Значит, королева? Зачем? Может, она сама меня и позвала? Конечно, тут все настаивают, что женщины не владеют магией, но фиг разберёшь. Вдруг королева владеет?
Однако девушки посмотрели на меня странно. Эммелина оглядела с ног до головы ещё раз, удостоверилась, что я простая служанка с кухни, и велела:
— Не болтай глупостей, чернавка, давай сюда королевскую диу и можешь возвращаться обратно к своим котлам!
Я только улыбнулась. Пусть попробует отобрать. А я на это полюбуюсь. Драться в юбке жутко неудобно, но я хотя бы умею драться. Фрейлины — не охранницы, их не учили делать подсечки и бить в болевые точки. Если надо, будет весело. Но лучше, конечно, не надо.
Всегда лучше решить вопрос миром.
Поскольку весь мой вид говорил от том, что я не уйду без кошки, младшая фрейлина наморщила лоб, сделавшись похожей на стройного мопса. И махнула рукой:
