Жар от раскаленного обломка меча добрался до рукояти, ожег
Таргитаю пальцы. Он поспешно выронил обломок, подул на кончики пальцев, сунул в
рот. Мрак скривился, словно Таргитай спел худую песню, плюнул Мардуху под ноги,
стараясь угодить на расшитый бисером, как у гулящей девки, сапог, отбросил
обугленное топорище. Олег бесцельно пошарил на пустом поясе.
— Разумно, — кивнул Мардух.
Мрак и Таргитай прыгнули одновременно, а Олег выхватил из-за
голенища и швырнул короткий меч-акинак. На короткий миг снова блеснула пленка
бычьего пузыря, нож ударился прямо перед лицом Мардуха. Почти коснулся…
запрыгал по плитам, как выброшенная на берег рыба, с хрустом рассыпался на
крупные острые кристаллики. Мрак и Таргитай упали сверху. Таргитай завопил,
наколовшись, Мрак невозмутимо поднялся, отряхнул колени. Мол, не получилось, да
и ладно, не очень-то и старались. Случай будет.
Мардух проговорил холодноватым чеканным голосом, словно
прокаленным в горне и откованным в два молота:
— Старый дурак вас чему-то учил?.. Меня заинтересовали его
жалкие попытки обойти иные законы магии. Вы можете умереть мучительно. Мои
слуги почему-то обожают это нелепое развлечение. Или же быстро и без боли.
Трое снова смотрели одинаково. Мардух стоял в трех шагах,
воины застыли вдоль стен, но мага окружает чертова магия, против которой слабо
даже Олегу с его раскалыванием земли и трясением башни.
— Если дурак Гольш вас чему-то учил, то я никогда никого не
учу. У меня учеников не бывает. Я сам учусь всю жизнь. Век живи, век учись…
— И дураком помрешь, — закончил Мрак. — А мы спляшем на
твоей могиле.
Мардух вскинул брови, рассматривал человека со свежими
шрамами на обезображенном лице с живейшим интересом. Мрак покачивался от ран и
усталости, но взгляд был острым, прицельным. Он все еще ловил миг для нового
броска.
— Даже жаль, что таких могучих дикарей придется уничтожить.
— Зато зачаровать нас нельзя, — заявил Мрак с угрюмым
торжеством.
Мардух засмеялся. Зубы у него были крупные, как у коня,
желтые и ровные.
— Зачаровать? Откуда вы такие?.. Я никого не зачаровываю. У
меня сотни верных слуг. Зачем тратить магические силы, когда есть чары земные:
деньги, власть, бабы! Да мало ли что простым людям нужно? Я даю им почти все. Я
даю все без обмана. В обмен требую совсем малое — верность. Я ее получаю,
потому что могу дать то, что другие не дадут. Мне не жалко раздать земли,
замки, богатства, короны царей, каганов, императоров. Мне эти детские забавки
не нужны, но если простой люд их ценит — ради всех богов, берите!
Таргитай сказал неожиданно:
— Нам тоже не нужны эти… забавки. Теперь знаем им цену.
— А что нужно вам, дикарям?
— Ты можешь смотреть глубже, — вмешался Олег. — Посмотри же
в нас.
Мардух прищурился. Взгляд стал острее, в темных зрачках
вспыхнули красные точки. Мгновение всматривался, даже пригнулся. Вдруг его
отшатнуло, словно ударили в лоб.
— Дикари! Как можно такое желать? Ни человеку, ни магу… Даже
богам такое не по зубам!
Мрак нахмурился, он не сердился, когда что-то не понимал в
мудрых речах Олега, но то свой. А когда умничает чужак, то дать бы в лоб, чтобы
прыщи осыпались — не издевайся, зараза.
— Зачем ты захватил чужую башню? — спросил Таргитай с
негодованием. — Это нехорошо!
— Теперь башня моя, — ответил Мардух. — Как и все, что в
ней. Камни, мебель, люди, тараканы… Мебель оставлю, тараканов спалю. Вы как раз
между мебелью и тараканами. Решать вам, я могу вас кое в чем использовать.
— В чем?
— Вы не погибли вместе с остальными слугами и… тараканами.
Но живучесть тараканов знаю, а почему уцелели вы? Расчленения для познания тайн
природы — не пытки, как думают невежды.
Таргитай ахнул негодующе:
— Ах ты мразь! Ты не человек!
Мардух уже раскрыл рот для резкого ответа, нахмурился. Над
головой с треском вспыхнул воздух, погас, оставив жар и запах гари. Но лишь
вскинул брови, вгляделся в Таргитая, развел руками:
— Невероятно! Такого еще не встречал. Абсолютно чистое
сердце, без единого пятнышка. Откуда вы, говорите? Из дремучего Леса? Где этот
край непуганых дураков? Увидеть хоть бы одним глазом…
Трое стражей, повинуясь неслышимому неврам приказу,
отделились от стены. Таргитай пытался оттолкнуть их, руки не слушались. У Мрака
вытащили из сапога швыряльный нож, у Таргитая и Олега сняли пояса. Мардух с
презрением вырвал из руки волхва жезл, оглядел, разломил о колено, обломки
исчезли в развороченном окне.
— Бросьте в отдельные чуланы, — велел Мардух. Похоже, уже
потерял интерес к странным людям, глаза стали отсутствующими. — Чтобы не
перестукивались. Их ждет встреча со старым знакомым. Очень знакомым. А я
отбываю в Горы.
Глава 6
Мардуха, похоже, мелочи обыденной жизни в самом деле не интересовали.
На кухне насиловали кухарок, старого повара затолкали в котел, с хохотом
разожгли огонь. Чужаки разбивали топорами двери, выволакивали вещи.
Массивную ляду сдвинули, снизу пахнуло холодом и сыростью.
Двери отливали бронзой, засовы были толщиной в руку. Надо расспросить Гольша,
если доживут, зачем такие запоры. Разве что за дверями зачем-то ждут своего
часа чудища, созданные магией?
Мрака и Таргитая затолкнули поочередно в каморки, Олега
отвели в самый конец, там опустились еще ниже — ступеньки были уже не из камня
— из глины. В самой глубине виднелась дверь из тяжелой старой бронзы. Три
засова, три замка в петлях.
Его ударили в спину, сзади тут же грюкнуло. Олег в полной
темноте ударился лицом о стену, замер, ожидая, пока глаза обвыкнутся. Тесно,
стены из непрочной глины, под ногами холодная жижа по щиколотку. Света нет,
разве что узкая полоска под дверью; в коридоре пылает, не сгорая, смоляной
факел.
Ноги дрожали, Олег обессилено прислонился к стене. Уже не
сдерживаясь, опустился в холодную жидкую грязь.
Таргитая заперли первым. Только голые стены, сухая глина под
ногами да зарешеченное окошко под самым потолком, откуда врывается пляшущий красноватый
свет. Мрак сразу бы сказал, сколько лет сосне, из которой факел, на каких
песках росла. Олег начал бы ломать голову, как это полыхает, но не сгорает,
однако Таргитай не чувствовал себя ни сильным, как Мрак, ни мудрым, как Олег.
Он знал, что не любит работать, не утруждает голову трудными мыслями. Поесть
вволю, поспать всласть, тискать девок, дружить со всеми людьми — разве не так
жаждет жить простой и даже очень простой?
Пальцы привычно отыскали дудочку. Звук в тесной каморке был
глухой, печальный. Таргитай едва не сунул обратно, но к такой мелодии пришли и
слова — грустные, печальные. Он начал соединять осторожненько одно с другим,
подравнивать, обтесывать края, переставлять, не забывая вплетать в мелодию.
