— Вспомнил, — сказал Таргитай язвительно. — Будет все хуже и
хуже.
Мрак удивился:
— Что может быть хуже женщины?
Таргитай помолчал, подыскивая ответ, но в простой душе были
только простые ответы. Он ответил:
— Две женщины.
Гольш внимательно рассматривал их из-под нависших бровей. В
выцветших глазах вспыхивали и гасли лиловые искорки. Что-то сильно беспокоило
старого мага, но странные лесные люди вели себя непонятно, непредсказуемо.
Будто бы не они истребили отряд Агимаса, воина-мага! И не они захватили его в
плен, не понеся потерь, если не считать ссадин и царапин.
— Какая, говорите, ваша цель? — спросил он напряженным
голосом.
Что-то в голосе старика удержало на языке ответ Мрака,
острый и малость непристойный. Таргитай тоже ощутил неладное.
— Ну… мы собрались порушить непотребную власть злых магов.
Сам видишь, мы по дурости да по серости решили, что все зло от каганов, царей
да императоров. Ныне на синяках да шишках нам вдолбили, что они только
мальчишки на побегушках. Разряженные павлины, а настоящая власть не у них — у
магов. Мы потратили уйму сил, едва головы не сложили, но били не тех…
Мрак добавил с горьким хвастовством:
— Хоть и хорошо били. Да, вишь, только раздразнили.
— Значит, — спросил Гольш с тем же напряжением, — теперь
всерьез воюете с магами? Еще не отказались от безумной затеи?
Мрак перебил Таргитая, ляпнет по дурости не то:
— Со злыми только. Ты вон добрый, мухи не обидишь, сидишь
себе да сопишь в две дырочки. А есть злые…
Гольш отмахнулся раздраженно:
— Я не добрый. Я — равнодушный. У меня есть звезды, которые
не предают. Есть травы, тоже не обманывают. Если сварю яд вместо лекарства, то
сам виноват, траву не кляну. А люди… Да Ящер с вами со всеми! Грызитесь,
царапайтесь, вцепляйтесь друг другу в глотки — я со звездами да травами, не с
людьми.
— Но сам-то ты человек? — спросил Таргитай.
Спрашивал серьезно, даже глаза выпучил. Мрак похлопал его по
спине, сам поморщился: лопнула коричневая корка на предплечье, потекло красное.
Гольш пристально рассматривал странных гостей, в глубине зрачков блистали
колючие искры. Невры замерли, в комнате запахло грозой.
Внезапно резкие складки на окаменевшем лице Гольша
разгладились. Он медленно поднялся, по-старчески, с трудом разогнул спину.
— Отдыхайте, залечивайте раны. День был тяжкий, а за ночь
ничего не стрясется. Зато надумается многое.
Мрак и Таргитай торопливо, толкаясь в дверях, выскочили в
коридор. Отбежали, Мрак едва не размазал дудошника по стене, прошипел, как
большая змея:
— Дурень, раскаркался! Мы-де всех магов под корень изведем,
то да се. Стой да сопи в тряпочку. Теперь думай, что решит за ночь. Это у нас в
Лесу утро вечера мудренее, а здесь в Песках кто знает! Такое надумает, что и не
налезет… Сбежать, что ли?
— Мрак, прости… Повинную голову меч не сечет.
— Зато секут другое место!
Это была самая длинная и беспокойная ночь в их короткой
жизни. Комары как озверели, лезли прямо из стен. Мрак беспечно храпел,
руки-ноги раскидал, словно коней продал, а деньги пропил — равнодушный ко всем
комарам на свете. Крылатые твари, ленивые, как Таргитай, едва завидя его густую
шерсть, еще даже не отросшую во всей волчьей красе, не пытались пробраться
через этот черный лес — набрасывались на мясо понежнее.
Таргитай и Олег, вспухшие от укусов, как будто неумело
воровали дикий мед, измучились. Олег уже сам начал было составлять заклятие для
изничтожения крылатых кровососов, хотя уже понимал горькую истину: ему, уроду
среди магов, легче двигать горами, чем соломинками.
Утром, когда рассвет едва серел, в коридоре послышались
шаркающие шаги. Невры вскочили, уставились на дверь. Гольш вошел, окинул всех
хмурым взором. Оборотень бодр и свеж, раны победителей всегда заживают быстрее,
чем у побитых, а в этот раз врагов побили взаправду, но лесной волхв и ленивый
дудошник выглядят бледными как привидения, только распухшие привидения.
Гольш тяжело сел на лавку. Вид у мага был таков, словно и
его комары заставили провести бессонную ночь.
— Дурацкое дело затеяли. Откуда вы такие, из Леса? Расшибете
голову на первом же повороте. Но у вас говорят, что лучше с доброго коня
упасть, чем на хреновом всю жизнь ездить?.. Вам пока что везет. Умные да умелые
уже сгинули бы. Верно говорят, что против умного остережешься, а супротив
таких, как вы, оплошаешь…
— Мы отмахались, — подал голос Мрак непривычно робко. — Даже
злодея пымали.
— И злодейку, — подсказал Таргитай услужливо. — Олег,
говорят, ее уже пытал.
Гольш поморщился, перебили, сказал после тяжелой паузы,
словно хотел переложить тяжелую весть на другие плечи, но не видел их:
— Всю ночь читал звездное небо. Искал ваши судьбы… Увы!
Несчастные вы люди. О вас ни слова, ни знака.
Олег съежился, будто ударили по затылку. Таргитай спросил
глупо:
— Разве так бывает?
— Я не нашел вас, — повторил Гольш. — Искал всю ночь.
Выходит, вас не ведет ни Среча, ни Несреча. Никакие боги вас не защищают, никто
не указывает верный путь. Вы сами отвечаете за любые промахи, ошибки,
преступления.
Мрак передернулся, Олег втянул голову в плечи. Таргитай тоже
чувствовал ледяное дыхание, но только потому, что подавленными выглядели
могучий Мрак и мудрый Олег.
— Может быть, — спросил он тихонько, — ты не в ту сторону
смотрел? Ежели нами двигают звезды, то у каждого есть своя звездочка…
Гольш покачал головой. Холодом пахнуло сильнее.
— Зато я увидел дивные знаки Зла. Могучие силы стягиваются,
их клыки и жала нацелены сюда, на эту башню. Я жил долго, но такого не видывал.
Но ведь и вас у меня не было, верно?
В зарешеченное окошко затрепетала крылышками птичка. Увидела
людей, вспорхнула, стрелой исчезла из синего прямоугольника за каменным краем.
Мрак проводил ее озабоченным взглядом, осторожно спросил:
— Тучи идут… за нами?
Олег и Таргитай смотрели на старого мага, не дышали. Гольш
задумчиво пожевал дряблыми губами:
— Или за пленницей. В ней что-то странное… Даже магию
ощущаю, хотя она над магией не властна. Даже в мелочи.
— А если она принцесса? — спросил Таргитай, глаза
загорелись. — Единственная дочь могущественного царя знатного рода?
— Умолкни, — бросил Мрак досадливо. — Это не твои песни, это
жизнь.
