— С женщиной проще, — бросил Гольш безучастно. — Она сегодня
ночью может умереть. От мстильщиков вреда меньше, чем от вызволяльщиков.
Олег сказал поспешно:
— Возможно, не из-за нее вовсе.
Гольш опять долго молчал, смотрел в пол. В каменной плите
под ногами завертелся маленький вихрик, возникла дырочка, пошла углубляться.
Послышался шорох трущихся песчинок, взвился дымок. Запахло горелым. Маг вздохнул,
вихрик исчез. Края дырочки оплыли, как воск на солнцепеке, залепили углубление.
Пахнуло жаром, как от близкой печи.
— Не позднее, чем завтра, — сказал Гольш потухшим голосом, —
вам придется покинуть мою башню. Возможно, туча рассеется. Возможно, уйдет за
вами… Гроза бьет по высокому дереву, ему ни убежать, ни схорониться. А путников
поразить труднее.
Жар истончался в нахлынувшей волне холода. Все молчали, не
смотрели друг на друга. Таргитай судорожно щупал за пазухой дудочку —
единственное утешение, безотказное и верное. Он ощутил себя одиноким посреди
враждебной Степи, где не схорониться от злых ветров и лихих людей. Рядом поник
Олег, лицо было пепельного цвета. Мрак откашлялся, сказал хрипло:
— По дереву бьет, а в башню вовсе не промахнется… Спасибо за
хлеб-соль. Утречком выйдем. По росе… Хотя какая в Песках роса?
Гольш молчал и не шевелился так долго, что все решили, что
старый маг заснул. Наконец поднял голову, глаза блеснули странными огоньками.
Голос был нерешительный, озадаченный, явно старик удивлялся сам себе:
— Вы безумцы… но я, наверное, такой же сумасшедший. Ежели
сумеете попасть в Гиперборею, это такая страна северных магов и волшебников,
если сумеете отыскать Мировое Дерево, если добудете Магический Жезл… Словом,
если каким-то чудом, счастьем или везеньем пройдете все и принесете сюда
Магический Жезл, то у вас появится крохотнейшая надежда. Супротив магов можно
воевать только магическим оружием!
— Что за Гиперборея? — спросил Олег озадаченно. — Как туда
попасть?
— Гиперборея — страна холода, злых демонов и могучих
волшебников. И величайших героев. Герои в вечной войне с колдунами! Там растет
Мировое Дерево — всем деревьям начало, Перводерево. Вершиной упирается в
сияющую твердь неба, корни свисают в мрачную преисподнюю. От этого Дерева пошли
все деревья на свете.
Олег на глазах желтел как воск, нос заострился, стал почти
прозрачным.
— Мы не успели научиться… Как туда доберемся?
— За ночь узнаю дорогу. Это все, чем смогу помочь.
Таргитай втягивал голову в плечи, все вокруг было такое
огромное и злое, а он — маленький, несчастный и жалкий. В уютной башне
прижился, в голову не приходило, что вообще покинут. Он вообще не заглядывал в
грядущий день, запасов не делал. Отъевшись у Гольша — щеки на плечах, как
дразнил Мрак, — со страхом вспоминал холод и голод Степи, изнурительные погони,
скитания в жутких подземельях, драки со скелетами, зверями, дивами…
Достал дудочку, заиграл, будучи уверенным, что от страха не
заснет, продудит ночь напролет, но свалился, не доиграв до середины.
Мрак и Олег, напротив, не спали. Мрак точил оружие: себе —
секиру, Таргитаю и Олегу наострил большие засапожные ножи. К золотому Мечу не
прикасался, помнил судьбу несчастных киммерийцев, а волхв, хоть все чаще
сражался бронзовым посохом, при нужде хватается за что угодно. Утопающий и за
гадюку схватится, так пусть же в драке под рукой окажется что-нибудь понадежнее
гадюки.
Олег и Гольш провели ночь на крыше, как два загулявших кота.
Ночь была настолько холодная, насколько был невыносимо знойным день. Оба мага,
старый и молодой, читали звездное небо, выбирали дорогу, пытались узреть
грядущие беды, готовили травы: лечебные, отворотные и всякие разные, о которых
озабоченный Гольш обещал рассказать перед отъездом.
Факелы горели все: настоящие и магические, а на полыхающие
жаровни слуги набросали пучки колдовских мхов. Когда тяжелый запах обрушился на
оружейную, Мрак с выпученными глазами метнулся наружу, едва не снес двери. Уже
на свежем ночном воздухе закончил точить секиру и ножи.
Рассвет еще только угадывался, когда Гольш с Олегом
спустились вниз. Мрак уже поднял Таргитая. Тот зевал с жутким завыванием, пугая
зверей пустыни, потягивался, норовил лечь или хотя бы заснуть стоя, как конь.
Мрак больно тыкал под ребра.
Старый маг протянул Мраку увесистый мешочек. Гольш еще
больше осунулся, отводил глаза.
— Здесь золото. Настоящее, без магии. Идите на восток,
только на восток. Через два дня, если не замешкаетесь, встретите караван. Воды
у них будет мало, а верблюды и кони страдают от жажды. Вам охотно продадут
четырех коней. Все равно поить нечем.
— Четырех? — спросил Мрак с подозрением. — Зачем четырех?
— Рыжую ведьму заберете, — буркнул Гольш, он смотрел в
сторону. — Можете срубить ей голову сразу, но вообще-то она знает дорогу к пустынному
магу. Тот единственный на свете, кто мог бы забросить вас в Гиперборею. Как
оттуда выбраться — одни боги ведают. Я ж говорил, что в вашем походе слишком
много «если». Но здесь вам гибель несомненная. Да и мне с вами.
— Знает дорогу к пустынному магу, — повторил Олег медленно.
— Она сказала сама?
— Я знал, как спрашивать. Потом можете зарубить, надобность
в ней отпадет скоро.
Мрак кивнул, все понял.
— А наши кони не падут? А то зазря деньги угрохаем.
— Когда купите коней, на другой день будет ливень.
Мрак с укором оглянулся на Олега:
— Вот что значит настоящее колдовство! Полезное. А ты —
горами трясти, землю репать. Учись, телепень.
— При чем здесь колдовство? — сказал Гольш раздраженно. —
Голову надо иметь. Поживи с мое, за неделю будешь знать погоду. Узнаешь, почему
кости по ночам…
Пока собирали мешки, затягивали ремни, Гольш привел Лиску.
Руки остались связанными за спиной, и без того крутая грудь туго натягивала
тонкую красную ткань. Воительница выглядела злой и надменной. Мрак оглядел ее с
головы до ног.
— Такую с собой?.. Гольш, колдани ее, чтобы присмирела.
Гольш смолчал, желтые глаза воительницы хищно сузились. Она
оглядела Мрака с головы до ног, на Таргитая повела бровью, на Олега не смотрела
вовсе. Гольш привязал длинный ремешок к ее связанным кистям. Мрак отступил.
— Кто угодно, я не берусь. Лучше встречных змей спрашивать,
как найти пустынного мага, чем эту…
Гольш воткнул конец веревки в ладонь Олега. Мрак и Таргитай
поспешно отступили от волхва, занялись мешками, вдевали руки в лямки, кряхтели,
на волхва косились настороженно и подозрительно, как бы тот, трус закоренелый,
не вздумал передать веревку им.
