Таргитай перескакнул ограду с готовностью. Мрак нехотя
отпустил мага, быстро наложил на тетиву стрелу. Лиска осталась на прежнем
месте. Лицо ее было белым как мел, веснушки выступили ярко. Мрак посмотрел
равнодушно, отвернулся к верблюдам: те ревели, пытались выбраться из тесного
загона. Надо бы зарубить змею, враг все-таки, но черт с нею, пущай живет в
пустыне с другими змеями.
Олег сказал хриплым, изменившимся голосом:
— Мрак, надо женщину взять. Он не просто убьет, он выместит
всю злобу. У нас никогда не мучили женщин.
Мрак скривился:
— Ты прав. Лучше прибить ее самим.
Олег махнул Лиске. Она вихрем сорвалась с места. Мрак даже
не заметил, когда перемахнула ограду. Правда, он держал глазами горло мага, где
из продольного надреза все еще сползали темные капли: стрела должна попасть
точно в кровавую полоску.
Маг воздел руки, забормотал. Олег тут же вскрикнул:
— Громче!.. Мрак, начнет шептать — сразу убей!
Маг заговорил громче, стараясь ради спасения живота
произносить слова отчетливо. Распухшие, почерневшие губы едва двигались. Он
упал на колени, но руки воздевал, вскрикивал, пока среди камней не раздался
сухой треск. Мрак прищурился, пустынника уследить было трудно — между камней
побежали огненные змейки, заблистали оранжевые шипящие струйки. Пахнуло жаром.
— Зажарит! — крикнул Таргитай. По лбу бежали крупные грязные
капли, рот распахнул, как большая рыба на берегу. — Сделай что-нибудь!
Лиска больно ткнула дудошника в бок. Мрак все еще держал
стрелу нацеленной в мага. Наконечник, почти касаясь ограды, накалился и
светился красным. Древко стрелы начало дымиться.
Верблюды беспокойно двигались, конь пытался перепрыгнуть
ограду, толкнул Мрака. За оградой маг тут же понизил голос, а треск перешел в
грохот. Камни вспыхнули невыносимо ярко, воздух уплотнился как кисель. Мрак
успел увидеть злорадный оскал пустынного мага. Жар опалил кожу, на голове
затрещали волосы. Он задрал руки, пытаясь ухватить секиру, но с ужасом лапнул
пустоту. С криком, которого не услышал даже сам, метнул руку к поясу, где висел
нож, однако пальцы прошли через то место, где должен был широкий черный пояс из
странного металла…
Затем земля разверзлась, он рухнул в огненную пустоту.
Растопыренные пальцы уперлись в холодное, мокрое. В рот
попала липкая грязь. Он торопливо вскинул голову, огляделся.
Он стоял на четвереньках под пронизывающим ветром среди
унылой серой степи с низким серым небом. Тяжелые тучи ползли, едва не цепляя
испуганных верблюдов за горбы. Сеялся холодный дождик. Во все стороны тянулась
глинистая, раскисшая, покрытая красноватой грязью земля. Трава торчала редкими
кустиками.
В трех шагах из лужи медленно вздымались двое в волчьих
шкурах и рыжая женщина. Облепленные грязью, потрясенно смотрели на низкое
свинцовое небо. Воздух был холодный, промозглый. Дождь охладил раскаленную
кожу, обожженные легкие жадно хватали влажный воздух.
Над головами раздался страшный хриплый крик. Тяжело
взмахивая намокшими крыльями, проплыли в небе огромные странные птицы — черные,
когтистые. На людей и коня посматривали оценивающе, одна приотстала, снизилась,
сделала круг над головами.
— Кто это? — спросила Лиска дрожащим голоском.
— Вещие птицы, — ответил Олег таким хриплым каркающим
голосом, что воительница невольно посмотрела вверх. — Только нам предвещать
неча, даже Таргитай не лаптем щи хлебает, с ложкой спать ложится.
— Неча? — спросил Мрак зло. — А где мы? Ни Гипербореи, ни
Мирового Дерева. Погодка — как у нас в Лесу, но голо и грязно, как в
ограбленной могиле. Эта сволочь забросила в преисподнюю!
Олег топтался, размешивая грязь, глаза как два зеленых
блюдца.
— Кто знает, какая она, Гиперборея?
— Страна чудес, — ответил Мрак раздраженно, — как говорил
Гольш. А какое чудо в грязи?
Олег огляделся в страхе и сомнении. Маг пытался обмануть,
ясно. Боялся до дрожи, трясся, страшные люди могли вернуться даже из ада и
отомстить, но если рискнуть, забросить их в безвозвратное место? А отвечать
перед друзьями ему, Олегу. Хоть и сомневаются, но, припертые рогатинами к
стене, верят в его магию почти так же, как в секиру Мрака или дудочку Таргитая.
Лучше бы не верили, лучше бы смеялись всерьез, а не понарошку. Он самый
никудышный волхв на свете!..
— Бывает чудо в грязи, — ответил он отстраненно, пока мозг
работал лихорадочно, искал выход. — Посмотри на себя. Или на Тарха… Маг успел
изменить только последние слова! Мы в Гиперборее, только где Дерево?
Третье чудо, такое же вывалянное в грязи, тащило к ним коня
и верблюдов. Мрак связал уздечками чересчур коротко, горбачи зло ревели,
плевали на Лиску. Она блестела, покрытая крупными каплями дождя. Красные как
огонь волосы прилипли. Она казалась еще меньше в намокшей облегающей одежде.
Все четверо вскарабкались в седла. Верблюды, ранее
невозмутимые и надменные, как Лиска, растерянно озирались, вытягивали шеи как
гуси, приседали от страха, не видя песков, барханов, ясного синего неба.
— Но, подлые! — гаркнул Мрак раздраженно. — Здеся, может
быть, драконы заместо коров и коней, а упыри петухами на заборах кукарекают! Вы
тут самые что ни есть удивительные звери — чародейские!
Он проверил секиру, ножи, а Таргитай торопливо сунул ладонь
за пазуху: там ли родимая. Лиска суетливо вертелась в седле, искала, будто
ловила блох или чесалась. Олег покрепче сжал металлический жезл, сказал
нетвердым голосом:
— Вперед! Мы должны найти Мировое Дерево.
— Вперед куда? — спросил Таргитай наивно.
Мрак угрюмо скалил зубы. Олег повертел головой, махнул
рукой:
— Север там? Туда! Мы еще не достигли Края Мира.
Верблюды мерно зашагали, голенастые как у кур ноги покрылись
грязью. Дождик сеялся настолько мелкий, что путешественники почти плыли в
плотном вязком воздухе, мокрые как рыбы. Первой начала ежиться Лиска, потом
Таргитай застучал зубами. Олег зябко передернул плечами: безрадостная равнина
тянулась от края до края. Ни деревца, ни каменной горки, ни оврага… Дождь и
промозглый ветер.
Мрак сказал сварливо:
— Хотя бы грязь изничтожил! Тоже мне волхв. Творить — рыло
кувшином, так хоть зничтожай вволю. Это ты можешь!
Олег затравленно зыркал по сторонам. Брови в пустыне
выгорели, казались совсем красными в сером мире.
— Нехорошо делать зло.
— Что злого в зничтожении грязи?
— А вдруг гиперборейский люд пашет? Пусть даже на драконах
или грифонах? Сей в грязь — будешь князь, говаривали поляне.
