Таргитай торопливо вытряхнул мешок Олега на землю.
— Чем тебя подлечить?.. Маги вот-вот прискачут, а ты спишь!
— Свари траву… — прошептал Олег, голос оборвался, голова
откинулась, лицо залила смертельная бледность. Мрак вздохнул:
— Свари дурню травы. Если поест — еще свари.
— А какой? Тут разные.
— Вари все. Все одно хана, если не встанет.
Сердобольные хозяева одолжили горшок, Таргитай сварил.
Вместе с Лиской напоили волхва. Его вывернуло, словно снова летел на краденом
ковре. Долго лежал обессиленный, бледный как смерть. Лиска, чуть не плача,
подложила под спину и бока мешки с сеном, разложила перед ним обереги.
Мрак кивком позвал Таргитая, а волхва напутствовал:
— Трудись не покладая рук!
— Но не поднимая зада, — добавил Таргитай сочувствующе.
Олег обессиленно лежал на сеновале, ему казалось, что кости
перемололи в мельнице. Сено уже подсохло, пахло непривычно — в Лесу травы иные,
а в Степи пробыл недолго. В этих травах тоже вроде бы лечебная мощь, порой —
тревожащая. На досуге выявить бы, это ж добавочная мощь! Он волхв-лекарник,
врачеватель недугов, а не потрясатель гор или раскалыватель земли!
Резко потемнело. Внизу в дверном проеме сарая стояла
женщина. Лица Олег не рассмотрел, яркий свет полной луны слепил глаза, оставляя
ее в тени. Зато лучи словно растворили ее длинную сорочку, четко обрисовав
стройную, умело сложенную женскую плоть.
Она молча шагнула в помещение. Олег рассмотрел иссиня-черные
волосы, длинные и густые, отливающие синими искорками, как вороново крыло.
Чувствуя неясный страх, он приподнялся на локте, охнул от
боли. Женщина начала медленно взбираться по лестнице. Олег видел, как
подрагивают деревянные концы.
Над краем сеновала поднялась ее голова. Олег застыл,
вмороженный в страх. Лицо женщины было мучнисто-белым, без кровинки. Губы
синие, даже лиловые, а глаза с расширенными зрачками блестят, будто осколки
слюды. Двигается она медленно, словно во сне. Олег заворожено смотрел на ее
тонкую белую шею, распахнутый ворот сарафана, где выпирали вздутые половинки
грудей с острыми кончиками. Стан был перехвачен толстой веревкой.
Она замедленно перенесла ногу с лестницы. На миг мелькнула
снежно-белая кожа, будто сейчас зима, а не конец лета, так же неторопливо и не
отводя от него взгляда опустилась на колени. Он спросил тонким голосом:
— Кто ты?.. Я тебя раньше не видел. Ты дочь хозяина?
Женщина, глядя неотрывно, потянулась ближе. Тонкие бледные
пальцы коснулись его груди. Рубашка распахнулась. Олег вздрогнул, ощутив
ледяной холод на потной коже. Ее прикосновение было отвратительным и странно
приятным.
— Что ты хочешь? — спросил он торопливо. — Чего тебе?
Ее тело было холодным как у рыбы. Страдающий от жара Олег
ощутил облегчение, но, освободившись от ее зачаровывающего взгляда, поспешно
отстранился:
— Погодь, погодь!.. Застукают, крику не оберешься. Если ты и
свободна, то я на короткой веревке.
Она прижималась крепче, у Олега захватило дыхание. Ее руки
были сильными, как у мужчины, но тело мягкое, сочное, сдобное, словно ветчина
из глубокого подвала-подпола.
Ее лиловые губы прошептали едва слышно:
— Я хочу тебя.
— Ты не ошиблась дверью? — промямлил он. — Таргитай за
баней… Слышишь, дудит? Ты, наверное, к нему.
Он умолк, задохнувшись, так сильно она сжала. Откинув
голову, отыскала его взгляд, как Олег ни выворачивал голову. По его телу
пробежала дрожь. Ее пугающие черные зрачки расширились, как лесные озера, где
вода всегда темная, дна нет вовсе, оттуда тянуло желанным холодом. Жар начал
оставлять его тело. Обручи, сжимающие голову, исчезли, а тупые удары в черепе,
где с утра колотили молотами, затихли.
Он ощутил себя снова в родном Лесу, прохладном и уютном. Вот
так же когда-то шел, мороз был лютый, он остановился отдохнуть, присел, такое
же странное тепло охватило после долгого мороза…
Внезапно в гаснущем сознании мелькнуло тревожное:
замерзающие всегда чувствуют приятное тепло!
Он попытался высвободиться, но его же руки отпихивались
чересчур вяло, словно у деревенской девки, что сопротивляется лишь для виду.
Женщина отыскала его горячий рот, прильнула. Олег судорожно вздохнул: словно
глоток родниковой воды, от которой ломит зубы, в знойный полдень!
Она раздвинула его вялые губы, острый язык коснулся его
зубов, пробежал по кончикам, заставил зубы разжаться, скользнул вовнутрь. Олег
невольно ожидал ощутить тонкое и раздвоенное, а может, язык у нее и был
раздвоенным, а то и растроенным — он ощущал его обшаривающим его зубы, небо,
десны — было непривычно и хорошо.
Холодные пальцы прошлись по его телу. Он ощутил себя
свободным от одежды. Почти чувствовал, как его жизнь переливается в ночную
женщину. Она двигалась быстрее, а он, напротив, застывал, мысли текли вяло,
копошились, как сонные налимы в иле.
Женщина начала постанывать, двигалась чаще. Снизу
поскрипывало. В бока Олегу больно давили сучковатые жерди. Он бездумно
расслабился.
Женщина задвигалась чаще, с губ сорвался хриплый стон.
Затрещало громче. Внезапно лицо Олега оказалось в душистом сене, в плечо больно
ударило, он полетел вниз, остро кольнуло в ухо. Рядом с треском падали
сломанные жерди, сыпалось сено. Мелькнуло белое тело женщины: обломок жерди
пропорол ей скулу.
Олег ударился о твердый пол, ошалело огляделся. Рядом падали
обломки, сыпалась пахучая трава. Женщина зависла среди оскаленных обломков,
дергалась. Олег поспешно откатился. Она упала на то место, где он только что
лежал. Через скулу шла рваная канавка, края были лиловыми. Олег увидел белеющую
кость, но кровь не выступила.
Женщина медленно поднялась, начала поворачивать голову. Олег
не шевелился, лежал в темноте. Призрачный свет падал узкой полоской, выхватывая
клином часть земляного пола и стену с пучками лечебных трав.
Ее глаза вперились в темноту. Олег с ужасом ощутил, что ее
глаза видят его во тьме так же ясно, как в знойный день. Женщина встала на
колени, потянула к нему руки. Олег со страхом увидел, что ее пальцы начали
удлиняться, а темные ногти превратились в когти.
— Да пошла ты, тварь, — прохрипел он, пытаясь держаться так,
как держался бы Мрак. — Ногти подстриги сперва.
Не поднимаясь, откатился в сторону, бросился к двери. Цепкие
пальцы ухватили за колени, земля ринулась навстречу, больно ударила в лицо.
Глаза женщины следили за ним неотрывно. Когда руки снова
потянулись, Олег вскочил, едва не упал, но на этот раз поддернул спущенные
портки, прыгнул к дверному проему.
