Мрак не стал садиться, приложил ладонь козырьком ко лбу.
— Не разберу… То ли в самом деле кто-то во-о-о-он там, то ли
мне, как Олегу, уже нечисть мерещится.
— Пойди посмотри, — предложил Таргитай. — Может быть,
что-нибудь отнимешь.
Олег возразил с испугом:
— Тарх, мешок лопается от даров Даны! Там еды на неделю.
— Ну, у разбойников может оказаться что-то необычное…
Вообще-то с непонятным обучен разбираться волхв.
Мрак покачал головой, голос был нетерпеливым:
— А что разбираться, когда все ясно? Если бабы, то пусть
Таргитай, а мы отдохнем. Если всякая нечисть, то идти Олегу, на то и волхв, что
почти одно и то же…
На дальнем конце поляны в полусотне шагов кусты
раздвинулись, вышли трое крепких мужиков, у всех были жилистые руки, каждый
держал на плече странную секиру с длинным прямым топорищем и узким клиновидным
лезвием.
Олег сказал озабоченно:
— Не угадал. Одни мордовороты, это по твоей части.
Таргитай сказал живо:
— Иди-иди, Мрак. А мы тут за костром посмотрим.
Зубы Мрака сами оскалились, уже язвительный ответ
соскальзывал с языка, но дудошник смотрел чистыми невинными глазами, верил в
могучего друга. Олег глядел исподлобья, но язык острее секиры, лучше не
связываться. Мрак лишь сердито сплюнул, стараясь попасть сразу на ноги троим,
даже Лиске, раз уж так трется о волхва, что хвост трубой и мурлычет, аж
трясется.
Олег и Таргитай настороженно наблюдали, как оборотень
неспешливо подходил к вооруженным людям. Шаги его замедлялись. Они
рассматривали его хмуро. Лица у всех были темные от грязи, а волосы спутанные.
Судя по всему, Мрак им что-то сказал, один покачал головой и снял с плеча
секиру. Мрак обернулся к друзьям, помахал рукой. Через мгновение вместе с тремя
незнакомцами словно растворился среди зелени.
Когда куски мяса, которые взяли из пещеры, уже исходили
паром, Таргитай беспокойно завозился по земле.
— Долго он… Пойду взгляну.
Лиска ахнула:
— Сам?.. Не поленишься?
— Поленюсь, — ответил Таргитай честно. Подумал, добавил: —
Но Мрак мне друг, а друга всегда жалко.
Он подумал еще, с натугой, даже кожа на лбу морщилась от
чрезмерной натуги, добавил с некоторым удивлением:
— А мне всех жалко. Даже не своих.
Лиска успела поджарить мясо, Таргитай как в воду канул. Олег
собрался идти разыскивать, когда Таргитай вышел из зелени, приглашающе помахал.
Олег и Лиска с места не сошли, насторожились. Таргитай нехотя пересек поляну,
крикнул:
— Мы прогадали. Мрак уже пьянствует за нас четверых, а ест
еще и за Гольша. Там у них бабы, девки…
— А нечисть? — спросил Олег.
Таргитай равнодушно отмахнулся:
— Нечисти амбар и маленький курятник. Мраку сказали, что это
свои, он тут же про них забыл. Рожи противные, я такой нечисти еще не видывал,
зато девки — как наливные яблоки…
Олег подхватился, едва не опрокинув котелок с похлебкой:
— Забыл?.. Пень бесчувственный!.. Невиданная, говоришь?
Лиска покраснела, недоумевающе провела ладонями по своей
развитой фигурке. Крутая грудь ходила ходуном, а острые кончики натянули тонкую
ткань, как наконечники стрел. Но Олег уже ничего не видел, бежал к Лесу,
опередив даже Таргитая. Лиска сердито пнула котел с ухой, горячее варево
выплеснулось на раскаленные угли. Однако сквозь запах свежесваренного мяса с
той стороны поляны пробивались мощные ароматы жареной медвежатины, лука,
чеснока, запах браги и хмельного меда.
Крохотная деревушка в полдюжины домиков расположилась на
большой поляне среди леса, местные его звали дремучим. Мрак лишь скалил зубы.
Сами дремучие, не видали настоящих лесов, а это даже не кустарник, а так,
трава… В настоящем Лесу кузнечики крупнее здешних медведей.
Мрак подозревал, что беспечные жители, живущие в ладу с
лесом, устраивают гульбища по всякому поводу и без повода. Он пил и ел у
дружелюбных жителей за троих, растолстеть не успеет, лишь ворчал, когда из-за
плеча высовывалась мохнатая лапа и выхватывала из-под носа ломоть, но не
ярился: у нечисти повадки такие, не со зла, порода своего требует.
Таргитай ел, раздвинув локти, не давая порождению леса
поживиться за его счет. Олег вовсе не ел, не пил, во все глаза рассматривал
мохнатые, чешуйчатые, панцирные, безволосые и вообще невообразимые существа,
половины из которых даже не видел в родном Лесу, а о трети вовсе не
догадывался.
Лиска поперхнулась и выронила птичье крылышко, когда Олег с
разинутым ртом загляделся на сверкающие и переливающиеся перламутром пышные
формы русалки. Зеленые волосы падали на голые плечи и струились до поясницы, у
нее были длинные стройные ноги в зеленой блестящей чешуе, а за спиной были
белые крылья, как у гуся, которого Мрак утром сшиб на обед, только побольше.
Перья блестели длинные, с жесткими стержнями и упругими краями.
Глаза Лиски от ревности стали зеленее, чем чешуя русалки.
Сквозь зубы процедила:
— Такую уже видел, забыл?… Когда по реке плыли.
— Та была без крыльев, — торопливо сказал Олег. — И хвост
вместо ног.
— А чугайстыря не видел вовсе!
Могучий зверочеловек был во всей красе чугайстыря: с
огромной незаживающей раной во всю грудь, волосатый, с жилистыми, как корни
дуба, руками, ногти как у медведя — длинные, но крепкие как металл.
За кустами мелькали веселые личики, исчезали. Чугайстырь люто
ненавидел мавок, безжалостно разрывал на куски, а настигнуть мог с легкостью:
двигался через лес как смазанная жиром молния.
— Исчезающее племя, — сказал Олег с жалостью. — У них еще
нет деления на людей и нелюдей. Все понимают друг друга, все общаются… Вы
заметили, что здесь разговаривают даже с деревьями?
— Что удивительного? — не понял Мрак. — Помню, когда
Таргитай как-то хлебнул бражки, он даже с камнями разговаривал.
Таргитай обиделся:
— Когда это я бражку хлебал?
— Мавок берегись, — предупредил Мрак. — Олег говорил, могут
заморочить до смерти…
— Откуда Олег знает? — насторожилась Лиска.
— А твоя секира не опасна, — спросил Таргитай, — ежели
уронишь на ногу?
— Я не роняю.
— Я женщин тоже не роняю.
Он вытащил из-за пазухи дудочку. Мрак понимал, что какое-то
волшебство у этой дырявой палочки есть, ибо ему, крепкому мужику, приходилось
попотеть, пока затащит какую девку за сарай, но когда зачуют дуду этого лодыря,
то раздеваются сами!
