— Жертва… Что ждете?
С горы посыпались мелкие камешки, Мрак отпрыгнул, дико
огляделся. Изгои и Лиска пятились, Олег выставил магический посох. Таргитай
растерянно озирался, Лиска держалась за спиной Олега. Олег судорожно сглотнул
комок в горле, сказал дрожащим, как лист на ветру, голосом:
— За нами погоня. Могучие маги Востока жаждут лишить нас
живота. Уцелеть бы…
Он умолк на полуслове, словно за горло ухватила мощная рука.
В залитой ярким солнцем каменной стене, изрезанной темными глубокими трещинами,
проступило исполинское нечеловеческое лицо. Неузнаваемо искаженное, в котором
людские черты можно было угадать с большим трудом.
Побледнел даже Мрак, а Таргитай и Лиска попятились. Зубы
Лиски выбивали дрожь. Олег на деревянных ногах, не помня себя от животного
ужаса, приблизился к стене, сложил ладони рупором.
— Слава тебе, древний бог, имени которого нет в книгах!..
Вместо глаз на каменном бесстрастном лице темнели глубокие
ниши. Мелкие камешки скатывались, подпрыгивали. Облачка пыли взвивались
призрачными столбиками. Олег закашлялся, кое-как одолел постыдное, но понятное
желание попятиться. Широкие продольные плиты губ слегка качнулись. Густой,
словно промерзающий голос донесся будто из глубин:
— У нас не было имен… Идите, я их вычту…
Плиты застыли, как будто не изменились, но теперь была
только каменная стена, изрезанная глубокими трещинами, вся в нишах. Лишь при
очень большом желании можно было принять бугры за щеки, а затемненные ямы — за
глаза.
Мрак пропустил через каменный завал, под которым нашел
смерть колдун, своих спутников, медленно пошел следом, то и дело оглядываясь,
помахивая секирой. Он уже слышал цокот подкованных коней, даже различал особый
стук металлических подков коня Агимаса!
Мрак вывел к селу, где купили четырех коней. Не верблюды,
конечно, как он объяснил Таргитаю, но на чужих четырех ногах доберутся быстрее,
чем на своих двоих.
Кони в самом деле оказались простыми рабочими лошадьми.
Вскачь пускались неумело, но все-таки на другой день въехали в разношерстный
лес, куда четверка пешком намеревалась добраться за три дня.
Деревья стояли приземистые, широкие. Солнце бросало яркие
блики, в зеленой листве беззаботно чирикали пташки. Цокоча коготками, пробежала
белка, замерла на ветке, уставилась на всадников любопытными глазами.
Олег обогнал даже Мрака, всматривался в деревья, сворачивал,
ускорял ход, иногда останавливался, вслушивался. Мрак поглядывал с удивлением,
но помалкивал. Когда Таргитай окончательно уверился, что заблудились, Олег
воскликнул внезапно:
— Там!
Впереди был свет. Блеснуло небо. Темные деревья
расступались, открывая огромную зеленую поляну. Редкий частокол из потемневших
кольев окружал довольно высокую избушку. Выглядывала не только крыша с
покосившейся трубой, но даже край окна.
— А бабка-то красоту любит, — сказал Мрак одобрительно.
На заостренных кольях скалили зубы человечьи головы. По
большей части давно высохшие, даже не головы — черепа, выбеленные ветрами и
дождями, но пара голов показалась Олегу совсем свежими.
— Это для устрашения, — предположил он, вздрогнув, — пугает.
— Глухой ты к красоте человек, Олег, — укорил Мрак с
жалостью. — Ты погляди, как головы-то нанизаны!
Олег изо всех сил стискивал зубы, чтобы не выдать страха.
Черепа гнусно скалят непомерно длинные зубы, пустые глазницы смотрят угрожающе.
Лиска прижалась к нему, и Олег против воли начал улавливать какой-то ритм в
том, как за крупными головами идут помельче, еще мельче, а потом сразу снова
огромные черепа, почти бычьи, с могучими надбровными дугами, лбами, которые
можно закрыть одним пальцем…
— Зато я вижу, — сказал он сдавленным голосом, — что три
кола свободны.
Проход отыскался сбоку, никаких ворот, можно въехать на
конях сразу по двое. Избушка сиротливо стояла посреди огороженного
пространства. Простая, из серых не ошкуренных бревен. Ставни покосились, одна
висит на петле. Труба зловеще чернеет на зеленом фоне. Избушка над землей
стояла как-то непривычно высоко. Таргитай не понял, в чем странность, только
насторожился, но тут ахнула Лиска, а Мрак глухо ругнулся и звучно лапнул рукоять
секиры. Из-под нижнего венца избушки торчали толстые как бревна птичьи лапы — в
грязно-желтой чешуе, трехпалые. Когтей рассмотреть не удавалось, вгрузли в
землю, но, судя по вмятинам, под такую лапу попадешь — искать Мировое Дерево не
восхочется.
Олег медленно пустил коня вперед, тот фыркал и пугливо
прядал ушами. Мрак ощутил, что запрядать ушами готов сам. Вчерашний трус прет
чересчур смело, неужто знание в самом деле такая сила?
— Избушка-избушка, — позвал Олег слабым, но без дрожи
голосом, — повернись к лесу задом, а ко мне передом!
Избушка стояла как стояла. Олег прокашлялся, сказал громче:
— Избушка-избушка! Добром прошу: повернись к лесу задом, а
ко мне передом!
Скрипнуло, ноги нехотя переступили. Избушка медленно
развернулась. Ставни заскрипели, посыпалась мелкая пыль. Потревоженная ворона
сорвалась с крыши, тяжело перелетела на дерево. Ветка прогнулась, птица шумно
била по воздуху крыльями, пытаясь удержаться, гнусно каркала, глаза блестели
круглые, злые.
Олег соскочил, повод забросил в седло. Дверь под порывами
ветра грюкала на одной петле, внутри темно. Олег осторожно приблизился,
подождал. Избушка не шелохнулась, он вспрыгнул на ступеньку, не дождавшись,
пока просторный курятник присядет. Мрак заставил коня приблизиться, пытаясь
что-либо разглядеть в щель между ставнями.
— Есть кто дома? — спросил Олег громко.
Дверь отворилась с жутким скрипом. Пахнуло сыростью, вареной
травой и кореньями. Что-то шуршало, скреблось. Внезапно посветлело: Мрак с
жутким скрипом, от которого у Олега остановилось сердце, распахнул ставни.
— Понадобимся, свистни!
В глубине избушки высилась широкая печь. Справа стол из
нестроганых досок и лавка, в углу — кадка с водой, на стене темнел мысник с
горшками.
Олег пощупал шкуры на печи, скользнул взглядом по пучкам
трав вдоль стен под потолком.
— Хозяйки пока нет! Заходите, подождем.
Мрак с грохотом распахнул и второе оконце, сунул голову
вовнутрь, быстро огляделся. Таргитай за его спиной ответил:
— Мы… подождем снаружи.
Грубый Мрак буркнул нехотя:
— Это тебе родня, а нам там что-то не по себе.
Он исчез, вскоре донеслись глухие удары — рубил сушину. Олег
осторожно пошел вдоль стен, принюхивался к травам, всматривался, вчувствовался.
Толстый черный кот следил с полатей за ним желтыми, как у Лиски, глазами. Даже
привстал, когда Олег заглянул в большой горшок, но лишь круто выгнул спину,
вскинув хвост трубой, встряхнулся по-собачьи и лег, по-прежнему не сводя с
гостя жутковато-неотрывного взгляда.
