Когда небо начало светлеть, Мрак ощутил неладное. Таргитай
лежал на том же месте, только подтянул колени, но дальше виднелась лишь
медвежья шкура, под нею устраивались на ночь Олег и Лиска. Мешок волхва и
оружие Лиски темнели на прежнем месте.
Мрак взвился на ноги, секиру держал на уровне колен. Воздух
был холодный, сырой, трава от росы мокрая. Острые глаза различали в утренней
полутьме крупные капли, что усеяли каждый лист, — человеческих следов не было.
Либо волхва и амазонку похитили неведомые силы, либо…
На Олега было страшно смотреть. Словно пропустили между
жерновами, затем извозили в земле — в ссадинах, кровоподтеках, с повисшей
рукой. Лиска поддерживала, ее нижняя губа дрожала, в глазах блестели слезы.
Таргитай ахнул:
— Недруги напали?
— Женщина — худший недруг, — изрек Мрак, в голосе оборотня
звучало облегчение. — Мы тут к бою готовимся, секиры точим, а он с девкой… Что
она с тобой сделала, бедолага? Тебе бы попроще, не такую дикую!
Таргитай повернулся к Олегу:
— Что он говорит?
Олег скривился, на губах темнела корка запекшейся крови.
— Не спалось.
— Еще бы, — сказал Мрак саркастически, — с такой да спать?
— Не спалось, — повторил Олег, — я решил полетать малость.
Тихо, темно, никто не смотрит, не лезет с советами…
Таргитай ахнул:
— Летал? И мне не сказал?
— Ты бы летать с ним не стал, — сказал Мрак. — Больно спать
любишь. А Олег ширял под облаками!
— А почему он такой побитый? — спросил наивно Таргитай. —
Вряд ли это Лиска. Она хоть и рыжая, но Олег тоже рыжий…
— Это он о небесную твердь колотился, как козел о ясли.
Воспарит, а его в темя — шарах! Он снова соколом ввысь, а небо-то твердое!
Хляби держит — не мешок сена.
— Да ну, — не поверил Таргитай. — Может быть, с орлами
сталкивался в потемках?
— Тогда уж с совами, — сказал Мрак, — или с летучими мышами.
Ладно, быстренько поели, день будет трудный.
— Хоть бы раз сказал, что день будет как день, — сказал
Таргитай жалобно. — Мрак, ты же человек, хоть и волк!
Мрак хищно оскалил зубы:
— Я волк, хоть и человек!
После короткого завтрака Олег едва взобрался на коня,
морщился. Мрак чем больше дергается за них, тем сильнее изгаляется, мужчине-де
не пристало выказывать страхи. Вроде бы даже оскорбляет этим друзей, они ж
герои, из любого болота выберутся!
Олег ехал молча. Таргитай изнылся от нетерпения, спросил у
Лиски шепотом:
— Хоть ты расскажи! Он всякий раз брякался прямо из облаков?
Или впотьмах столкнулся с таким же страшилищем?
Лиска сверкнула глазками:
— Таких больше нет!
— Да нет, не подрались чтоб в небе. Олег не больно
драчливый, он всегда старается договориться.
— А ты?
— Я первым никогда не нападу.
— Даже на врага?
— А у меня нет врагов, — ответил Таргитай.
Амазонка с удивлением посмотрела в его чистое лицо. Глаза
певца были бесхитростные, открытые, полные доброты. Она не нашлась, что сказать
такому удивительному человеку. Наверное, единственному на свете. Пустила коня
вперед, словно боялась заразиться.
В обед на бледные щеки Олега вернулся пока что дохловатый
румянец. Мрак стреножил коней.
— Костер развести сумеешь?
— Я лучше взгляну, где ручей… И близко ли Агимас.
Мрак остро смотрел в его измученное лицо.
— Ты едва на ногах… Впрочем, ноги можно волочить по воздуху.
— Я так заморился, что уже ничего не боюсь.
Путешественники в молчании наблюдали, как человеческое тело
внезапно потеряло форму. Из безобразного месива возникла прежняя чудовищная
птица, забилась, стряхивая одежду, пробежала несколько шагов, упала,
запутавшись, но портки наконец соскользнули. После трех мощных прыжков
оторвалась от земли.
— Опять страшилище, — вздохнул Таргитай. — Лучше бы в орла…
Или сокола.
— Тебе бы только выбирать, — ответил Мрак отстраненно, он
пристально смотрел в небо, его кулаки сжимались, он покачивал их, повторяя
каждое движение волхва. — Это ты у нас орел… который зачем-то деревья клюет, а
Олегу такое… Неспроста. Что-то, видать, в нем есть такое, что магия вытащила
наружу.
— Ну да, — возразил Таргитай недоверчиво. — Олег у нас
овечка!
— Если овечку раздразнить, то и на волка кинется.
— Это ж как надо дразнить!
— А мы все уже раздразненные. По пятам гонится Агимас, с
боков сжимают охотники за черепами, а впереди точат ножи стражи Дерева. Кем
угодно перекинешься.
Нелепая птица, если это все-таки птица, сделала полный круг.
Таргитай рассмотрел длинный прямой клюв, а когда птица-зверь раскрыла его,
блеснули острые как иглы зубы. С затылка шел гребень, переваливался по короткой
толстой шее на спину. Крылья были гигантские, а когда птица парила, распахнув
их во всю ширь, солнце просвечивало сквозь тонкую кожистую пленку. Внутри
темнели кости и толстые жилы. Лапы чудовище прижимало к пузу — чешуйчатые, с
желтыми когтями, снизу блестели чешуйки покрупнее, как у старой щуки или
большой змеи.
Часто хлопая крыльями, проваливаясь в воздушных ямах,
летающий зверь резко взмыл. Внизу на земле слышали натужное дыхание, словно
волхв с тяжелым мешком карабкался в гору. В небе распластал уродливые крылья,
походил кругами, кое-как отдышался, полез еще выше.
Когда он превратился в едва видимую точку, Мрак хлопнул себя
по лбу.
— Чего торчим, как козы на привязи? Лиска, собери одежонку.
И коня возьми. Ему сверху видно, не промахнется. Зайца же прибил?
Не проехали и версты, над головами мелькнула угловатая тень.
Зверь-страшила упал перед конскими мордами. Таргитая едва не скинули. С земли с
трудом поднялся измученный Олег — грудь ходуном, из горла хрипы, мокрый.
— Куда прете, дурни, — прохрипел он. — За гаем прямо на вас
идут конные… Сотни две, не меньше!
Мрак круто развернул коня.
— Мог бы крикнуть сверху!
Лиска протянула руку. Олег без смущения ухватился,
вскарабкался в седло. Таргитай уже нахлестывал коня. Мрак искоса проследил,
чтобы Олег по крайней мере не растерял мешки и одеяла, погнал коня к пологому
овражку.
Олег пробовал на ходу одеться, не сумел, суетливо дергался,
пока Лиска не сказала с восхищением:
