Ужас снова заставил забить крыльями — крылья вместо рук! —
узнал в страшных существах Мрака и Тарха с Лиской. Все трое едва держали коней,
те храпели и пытались бежать от страшного существа, которым им казался он сам!
Он тогда чуть не разбился о землю, сердце выскакивало из
груди. Друзья, подоспев, сыпали шуточками, а он поклялся, что никогда в жизни
не поднимется в воздух…
Но боги знают, что он слабак, а со слабого какие клятвы? Уже
через пару дней потихоньку поднимался ночью, учился парить, сохраняя силы.
Труднее всего было садиться, всякий раз ушибался, сдирал кожу на руках и
обдирал плечи.
Крылья кое-как держали, но при взгляде на землю сразу
обливался потом, цепенел. Крылья обвисали, камнем летел вниз. В страхе пытался
спастись, крылья суматошно лупили по воздуху. Его подбрасывало, но сил уже не
оставалось.
Говорить в этой личине не мог, только щелкал клювом и грозно
шипел. С трудом помнил, что он человек, хотя до зуда хотелось кинуться на
пробегающих внизу зверей, вонзить когти, долбить клювом. Иной раз даже на
путешественников смотрел как на добычу.
Завидовал Мраку: волком — привычно любому, дожившему до
зрелого возраста. В человеке и так много от волка, большой разницы нет: в шкуре
или без, а вот птахой непривычно и боязно.
На беду выпало именно ему, единственному, кто ценил жизнь.
Друзья, как и все в родной деревне, зовут это трусостью. Может быть, так оно и
есть. Трудно вообразить племя из таких, как он. Ему подобных и куры лапами
загребут, не только соседи. Но все-таки даже будь так же силен и умел, как
Мрак, все равно не был бы столь безрассудно отважен. Береженого свои боги
берегут, а чужие не трогают.
Таргитай глуп, живет в мире своих песен, но он добр, при
всей своей лени за друга пойдет в огонь и воду, хотя в другое время задницы не
поднимет с лежанки. Голодать будет, а не поднимет. Ему бы превращаться в птицу
— самая радость. Страха не ведает, для этого надо быть поумнее, силенки не
занимать — целыми днями летал бы, гонялся бы за утками, а то и попробовал бы
проломить небесную твердь. Но заклятиями Таргитаю не овладеть, как ему, Олегу,
не научиться на дуде или меткости оборотня.
Он поднял глаза, уперся в гордо выпрямленную спину амазонки.
Лиска чувствовала его настроение, на этот раз держалась впереди — лучше не
попадаться под горячую руку. Женщина должна лечить раны, а не пытаться
остановить ураган. Она могла бы овладеть магией, но слишком полна жизненной силы,
а в ком много силы, тому боги не дают даже ума, а уж магии и подавно. Женщины
овладевают магией к старости, когда иссякают месячные, а ежели какой удается
раньше, то ищи какой-то скрытый порок, а то и явный. Молодые годами бывают
старыми духом, как вот он: столько пережил и так натрясся за свою короткую
жизнь, что уже на Мрака и Тарха смотрит, как на драчливых ребятишек.
Лиска чуть повернула голову, провожая взглядом стрижа.
Странно получилось: добро бы к Таргитаю прилипла, к нему все девки липли, или к
Мраку — силач, герой, вожак с головы до ног, а то почему-то держится с ним.
Когда подходит Мрак, ищет защиты у него, Олега. Еще можно понять, почему
выбрала его, неудаху: такая не потерпит мужчину сильнее ее, но ведь делает вид,
что именно он самый сильный и умелый!
Он вздохнул, разбираться в женском уме — задача для богов —
не магов. До Дерева десятка три верст, от силы — сотня. По дороге вызнали по
крупицам, что впереди — три кордона стражи, страшный Змей прикован к стволу,
затем им как-то войти в капище… Да, не забыть, что капище в самом Дереве.
Дупло, видать. Немалое, если там капище с жертвенным камнем, да еще места для
волхвов!
Хотя он всегда старается избегать драк, не выносит крови, но
как пройти заслоны, взять Жезл — решать ему. Не отважному Мраку, не доброму
Таргитаю, а ему, трусоватому волхву.
Небо, закрытое ветвями, было темно-зеленого цвета. Далеко на
востоке голубела полоска, земля выглядела зеленой, даже воздух казался
зеленоватым. Олег догнал друзей, поразился: нежное лицо Лиски стало мертвенно-зеленым,
словно переела незрелых груш.
Ствол Дерева закрывал впереди полмира. Теперь это была
огромная гора, что вырастала из ровной как стол земли и подпирала небо. Уже
видны были глубокие расщелины, овраги, разломы в коре. Ветер донес мощный запах
свежей смолы. Олег содрогнулся: сколько ее вытекает из такого дерева? Здесь
прилипают не только мошки, но и такие пташки, которые летают кое-как, а сесть
вовсе не умеют, хоть и мудрые книги читывали.
— Завтра к вечеру упремся в Дерево, — определил Мрак.
— Сегодня к обеду напоремся на внешнюю стражу, — предостерег
Олег. — Об их панцири тоже можно расшибить носы.
— Ну, ежели сослепу… Или глаза зажмурить. Тебе хорошо!
Перекинешься гордым соколом, правда, каким-то волосатым, дашь деру. Хорошо,
ежели девку цапнешь в когти, а нам с Тархом отмахиваться до упаду.
В полдень, как и предсказывал Олег, впереди поднялось облачко
пыли. Невры пытались уйти в сторону, но их заметили, пошли наперерез. К тому же
с другой стороны заблистали искры: щиты и шеломы воинов Агимаса, как хмуро
определил Мрак. Он ощупал секиру, перевесил лук поближе, потуже затянул пояс.
Лиска быстро натянула тетиву, перекинула колчан через правое плечо, а Таргитай
с несчастным видом снял с луки седла и повесил перевязь с мечом через плечо.
Пыльное облако росло, вскоре рассмотрели скачущих всадников.
В отряде было полсотни легких конников, у всех на поясах болтались длинные
ножи, в руках зловеще колыхались копья, у многих Мрак разглядел короткие луки.
— Берегитесь стрел, — сказал он угрюмо. — Луки у них вшивые,
но стрел, как тараканов у Боромира!
— А как беречься от стрел? — спросил Таргитай глупо.
— Увертывайся, хомяк! — огрызнулся Мрак.
Всадники начали сдерживать коней. Вперед вырвался
смуглолицый воин на крупном рыжем коне. Из-под блестящего шлема выбивались
длинные волосы цвета спелой пшеницы. Справа на седельном крючке висел огромный
меч, а слева такой же прямой меч, разве чуть короче. Всадник был в кольчуге,
крупные глаза навыкате злобно и угрюмо смотрели на пришельцев.
Всадники по взмаху руки остановились, а он приблизился на
расстоянии двух десятков шагов. Конь ярился, порывался в бой, вставал на дыбы,
грыз удила, желтая пена хлопьями падала на сухую землю. Всадник крикнул зычным
голосом:
— Кто такие?
Мрак покосился на пыльное облако, что приближалось справа,
ответил грубо:
— Не все ли тебе равно?
Всадник мгновенно побагровел. Широкая ладонь, что и так
находилась все время возле меча, со стуком опустилась на рукоять.
— Когда я спрашиваю, мне отвечают!
Олег сильно толкнул Мрака в бок, выехал вперед.
— Мы не отчитываемся перед рабами. Хочешь знать, спроси
хозяина. Если не подожмешь хвост.
