Шина услышала, как маркиз шагнул вперед, затем почувствовала, как его руки поднимают ее обездвиженное тело. Она хотела закричать от негодования, от того, что он прикасался к ней, но была беспомощна, как щепка, которую бросает на волнах бурное море.
Он поднял ее, и кто-то — Шине показалось, что графиня — набросил угол шелкового покрывала, которым она была накрыта, на ее лицо. Затем ее укутали в более тяжелую ткань.
Когда ее тело было полностью закрыто, она услышала слова маркиза:
— Если я встречу кого-нибудь в коридоре, будет трудно разглядеть, что я несу.
«Куда они меня несут? — спросила себя Шина в неожиданной тревоге. — Куда они могут меня нести?»
Она с ужасом подумала, что злодеи, наверное, решили избавиться от нее. Возможно, они собирались закопать ее живьем или бросить в какое-нибудь глубокое озеро или пруд, откуда ее тело никогда не достанут? Возможно, теперь она им не нужна?
Шина изо всех сил пыталась подняться, но ее разум и тело, похоже, отказывались повиноваться ей. Оставалось лишь неподвижно лежать, задыхаясь от покрывала, наброшенного на лицо, и от ужаса в сердце.
— Идите, и да пребудет с вами Князь Тьмы! — услышала она слова королевы и инстинктивно нашла мысленно внутри себя крест, который пока спасал се.
Маркиз нес ее вниз по коридору. Шина чувствовала, что он идет медленно, неся на руках груз ее тела, и знала, что графиня идет рядом, потому что слышала шелест ее платья и частое дыхание, словно та чего-то боялась.
Они не очень много прошли, когда графиня издала непонятный крик и ее рука схватила маркиза за плечо.
— Кто здесь? — спросила она.
— Герцог де Сальвуар, — послышался тихий ответ.
Шина была спасена! Она почувствовала, как все ее существо кричит от благодарности, от наивысшего успокоения, потому что он откликнулся на ее зов и пришел. Он услышал ее молитвы и крик о помощи, и вот он здесь.
— Добрый вечер, Жарнак!
Голос графини был легким, и Шина догадалась, что они стояли напротив герцога. Ей даже казалось, что она слышит, как тот идет по ковру.
— К вашим услугам, Рене.
Он, вероятно, кланялся, и Шина слышала шелест платья графини, когда та сделала реверанс.
— Мы увидим вас позже за игровым столом?
Голос графини был радостным и заманивающим.
— Возможно.
Герцог говорил уклончиво, и Шина представляла себе, что он смотрит на маркиза и, возможно, на нее. Она попыталась пошевелиться, поднять руку, чтобы стащить шелковые покрывала с лица.
— Куда вы направляетесь? — поинтересовался герцог с ноткой презрения в голосе. — И почему наш досточтимый маркиз стал вьючным животным? Неужели во дворце уже не осталось слуг?
Герцог намеренно провоцировал маркиза. Шина слышала явный сарказм, прозвучавший в его голосе. Подозревал ли он, что она. Шина, находится всего в двух шагах от него?
С неожиданным ужасом она подумала, что он мог и не подозревать об этом; герцог проявил неучтивость просто потому, что ему сильно не нравился маркиз.
— Не вам задавать вопросы, — спешно ответила графиня, прежде чем маркиз де Мопре успел произнести слово. — Мы выполняем поручение Ее Величества королевы. Это особый подарок от нес королю, и она доверила его только лично маркизу.
— Как мило со стороны Ее Величества!
В голосе герцога звучали явная насмешка и нескрываемое презрение. Какое-то время никто не отвечал, и де Сальвуар продолжил:
— В таком случае не смею вас задерживать. Я жду герцогиню де Валентинуа.
«Постой! Не уходи! Не уходи!»— кричала ему в душе Шина и с ужасом понимала, что ее губы ничего не могли сказать вслух.
«Стой! Стой! Я здесь! Вернись!»— беззвучно звала она и слышала, теряя надежду, как шаги герцога удалялись.
— Думаете, он что-то заподозрил?
Маркиз произнес это почти шепотом.
— У него нет ни малейшего представления, — ответила графиня. — У вас на руках может быть все что угодно. Он об этом больше и не вспомнит.
— Этот человек всегда появляется в самый неподходящий момент, — процедил сквозь зубы маркиз.
— Вам незачем его опасаться, — заверила графиня. — Я займу его на весь остаток вечера. Поспешим. Бродить по коридорам в это время — не самое лучшее занятие.
— Особенно по этим коридорам, — проворчал маркиз де Мопре.
Они прошли немного дальше, и затем Шина услышала, как дверь открылась и чей-то мужской голос спросил:
— Кто здесь?
Это, должно быть, один из слуг короля, подумала Шина, ведь большинство из них приехали из Нормандии по желанию герцогини, а в его голосе слышался явно выраженный нормандский акцент.
— Подарок от королевы Его Величеству, — снова объяснила графиня. — Особый подарок и указания Ее Величества Екатерины таковы, что мы должны оставить его в спальне Его Величества, чтобы он нашел его позже вечером.
Судя по всему, камердинер узнал графиню, потому что сказал:
— Хорошо, Ваше сиятельство.
И Шина услышала, как открылась еще одна дверь.
Теперь наконец она поняла, что происходит. Ее пронесли через большую комнату и положили на мягкую кровать.
Графиня говорила правду — она действительно была подарком для короля, который будет ждать его в спальне, когда Его Величество придет спать.
Весь ужас уже случившегося и того, что происходило в данный момент, оглушил ее так сильно, что она едва не умерла от стыда и сознания собственной беспомощности. Шина чувствовала, как маркиз уложил ее на кровать, как графиня убрала с ее лица и тела сначала тяжелое, а затем более легкое шелковое покрывало.
Обнаженная, она лежала на королевской кровати, накрытая королевским же одеялом.
— Она выглядит очень молодой, я бы сказала, юной, — услышала Шина слова маркиза, в которых угадывалось лишь вожделение.
— Будем надеяться, что именно это и привлечет Его Величество, — сказала графиня. — Старые женщины со временем надоедают даже самым преданным мужчинам, а герцогиня, признаем это, уже далеко не молода!
Графиня де Пуге произнесла эти слова с нескрываемым презрением.
— Вы ненавидите ее, не правда ли? — спросил маркиз, как будто только что это понял.
— Да, вы не ошиблись, маркиз, я се ненавижу, — ответила графиня. — Герцог восхищается ею, находит ее безупречно красивой и абсолютно неотразимой. Разве этого не достаточно для моей ненависти? Но он будет моим после сегодняшней ночи, я в этом уверена.
— Вы действительно верите во всю эту чушь? — удивился маркиз.
— Чушь? — переспросила графиня. — Разве вы не почувствовали нечто сильное и могущественное, то, что мы вызвали нашими молитвами и жертвоприношением? У нас все прекрасно получилось, я знаю. Я чувствовала чье-то присутствие.
