Ну что? Придется, значит, переть напролом — другого выхода нет.
— Туда, — коротко командую, будто бы мы с Кирой два солдата в стане врага, и взмахом руки указываю на лестницу, ведущую на второй ярус.
Она скрыта от посторонних глаз в надежной тени, но я лично помогал Артему с проектом клуба, потому знаю тут все ходы и выходы.
Там вверху раздевалки, и если Виолетта не успела никуда смыться, искать ее нужно именно в этой комнате.
Кира не спорит, лишь кивает. И я бы мог отпустить уже ее руку — никуда она не денется, — но разве я могу? Нет уж, пусть будет рядом, хотя бы под таким предлогом.
Хорошо, что она высокая — не отстает, а я перемахиваю через несколько ступенек разом, торопясь.
— Тут побудь, — прошу, когда мы минуем длинный коридор. В самом его конце находится неприметная дверь, за которой прячутся ответы. — Я сам.
— Нет, Руслан. Я тоже пойду.
Кира непреклонна, но я не хочу, чтобы у нее тоже были проблемы. Потому что вламываться в служебные помещения, когда тебя в них не приглашали — то еще развлечение. Рискованная авантюра, но разве эту малышку переубедить?
— Кира, там может быть охрана. Это не шутка, — поддеваю пальцами ее подбородок, заглядываю в лицо, но натыкаюсь на полный решимости взгляд. — Упертая.
— Ты даже не представляешь, насколько.
Я усмехаюсь, наклоняюсь чуть ниже — почти касаюсь губ своими — и шепчу в уголок ее рта:
— Тогда держись меня. Развлечемся.
Она кивает, а в малахитовых глазах смешинки сверкают. У Виолетты они просто карие — глухой цвет без единой прожилки, без вкраплений, а тут смотрел бы и смотрел.
Так, все! Хватит о глупостях думать.
Усилием воли отрываю себя от нее и толкаю дверь. Она на удивление не заперта, и в небольшом абсолютно пустом помещении витает в душном воздухе приглушенный женский смех. Он взрывается и рассыпается искрами, и я ориентируюсь на него, выбирая одну из трех дверей.
А еще делаю мысленную зарубку промыть Артему мозг, чтобы надежнее охранял своих птичек.
Ступаю первым в небольшое помещение. Здесь много зеркал, ламп и светильников. Везде валяются яркие шмотки, перья, какие-то шляпы. Ароматы самых разных парфюмов бьют по обонянию кувалдой, а Кира за моей спиной громко чихает.
— Добрый вечер, дамы. — Я жадно осматриваю стайку полуголых девиц, пытаясь найти именно ту, за которой мы и пришли. Виолетту.
Девушки пищат, кидаются врассыпную, прикрывают обнаженные тела какими-то тряпками, прячутся за ширмы, будто бы мне вообще нужны их голые сиськи. Нет, это всегда красиво и глаз радует, но не в этой ситуации.
— Мне нужна Виолетта.
Коротко и ясно, а девицы прекращают визжать и переглядываются.
— Ну? Дамы, нет времени, честно.
Кира выглядывает из-за моего плеча, а танцовщицы, завидев ее, становятся вовсе удивленными. Все-таки не только мне одному они показались похожими — вон как трясогузок перекосило.
— Вы кто, мужчина? — находится, видать, самая бойкая, и ее слишком высокий голос режет по ушам. — Сейчас охрану позовем!
— Это ж Ивановича друг, — толкает в плечо смелую товарку другая девушка, но на меня смотрит с опаской. — Виолетта уехала. У нее сегодня укороченная смена.
— Давно?
— Да минут десять как. Оттанцевала и сразу домой. На тройничок ее, что ли, снять хотели?
Девушки задорно смеются, Кира икает, а я готов выматерить слишком языкастую девицу.
— Пойдем отсюда, — утаскиваю за собой Киру, пока плясуньи еще чего не наговорили. Хватит на сегодня.
Надо скорее уходить отсюда, пока действительно охрану не позвали — нас и так чудом пронесло.
Пока спускаемся по лестнице в зал, в моей голове усиленно крутятся шестеренки. И когда мысль практически оформляется во что-то дельное, звонит мой телефон.
Артем! Ты-то мне и нужен.
— Ты что у девок моих делал? — Артем не злится, но беспокоится, и я его понимаю. — Снова Виолетта? Тебя заклинило на ней? У нее ободок бриллиантовый, что ли?
— Да, заклинило. Влюбился без памяти. — Нащупываю в кармане сигареты и взглядом прошу Киру далеко от меня не отходить. — Мне нужен ее адрес.
— Зачем, мать твою? — на этот раз Артем, кажется, выходит все-таки из себя, а я представляю его лицо в этот момент и тихо смеюсь.
— Цветы хочу послать. Говорю же тебе: влюбился.
— Придурок, она же шалава! Нахера тебе такая?
— Сердцу не прикажешь. Скажи адрес? Пока я весь город на уши не поднял. Ты же меня знаешь.
Артем меня действительно знает, потому после долгой паузы, выматерив напоследок, обещает помочь.
И я знаю, что поможет, пришлет этот чертов адрес, какой бы на самом деле не была причина моего интереса.
— Действительно влюбился? — удивляется Кира, когда я прячу телефон в карман.
— Может быть, — усмехаюсь и тяну Киру за руку, притягиваю к себе поближе. — Давай потанцуем?
19 глава
Кира
— Давай потанцуем?
Не дожидаясь разрешения, он кладет руку чуть ниже моих лопаток. От неожиданности резко подаюсь назад, практически падаю, потому что на мгновение выпадаю из реальности. Танцы с Русланом в полумраке ночного клуба — точно не то, чем я должна заниматься. Это неправильно, скандально даже.
Я непременно упала бы, но Руслан надавливает на мою спину чуть сильнее, показывая: он держит, он надежный.
Мои глаза утыкаются в ямку под горлом Руслана. Приходится их отвести, потому что это неприлично — пялиться на кого-то, кроме Егора. Даже если это его родной брат — практически родственник. Нельзя так пристально рассматривать чужого мужчину, нельзя.
Мужчину, который мне даже не нравится.
Его рука теплая, и я ощущаю шершавость мужской ладони даже сквозь ткань топа.
— Танцуй, Кира, танцуй. Я не кусаюсь, — в голосе прячется усмешка, и я злюсь на себя за секундную растерянность, которую он наверняка заметил. — Это просто танец, ничего больше.
И почему мне кажется, что он снова будто бы проверяет меня? Меня, мое терпение, мою выдержку.
— Я не боюсь, — заявляю и кладу руки на его грудь, четко очерчивая дистанцию между нами.
И Руслан без слов понимает и не предпринимает попыток приблизиться. Лишь рука на моей спине сползает чуточку ниже и замирает в жалких сантиметрах от талии.
— Тебе пришлют адрес Виолетты? — спрашиваю, и для этого мне приходится встать на носочки, чтобы не орать, срывая горло.
Снова и снова в мыслях крутится эта девушка. Знаю, что пока не увижу ее собственными глазами, пока не поговорю, так и не смогу успокоиться. Она — мое личное проклятие. Виновница моего дискомфорта, причина, по которой меня обозвали проституткой.
