Руслан кивает, и в жесте этом, в его позе столько уверенности, что я верю.
— Она действительно так сильно на меня похожа? Правда одно лицо?
— Да, очень похожа, — соглашается и проводит костяшками пальцев по моей скуле. — Но ты красивее. И лучше.
Он не берет пауз, не пытается закрыться или отвести взгляд. Говорит, как оно есть на самом деле, и я благодарна Руслану за это. Ложь — убийственна, притворство — отвратительно, потому чаша весов в моем сознании кренится на сторону, где вензелями сияет гравировка: "Хороший человек".
И хоть его замечания о моей красота смущают, мне нравится, что он не лукавит.
— Расслабься, — шепот Руслана отвлекает от размышлений, и я на самом деле пытаюсь сделать, как он просит, но не получается.
Нервы натянуты корабельными тросами, а от моей кожи, кажется, искры разлетаются. Пытаюсь вслушаться в музыку, поймать ритм, но мне это, кажется, и не требуется: Руслан ведет меня, запирая в кольце своих рук.
Одна мелодия сменяется другой, потом третьей, я закрываю глаза, впитывая музыку, и лишь горячее дыхание Руслана совсем близко держит на якоре в реальности. Позволяю выбросить из головы все глупости, все тревоги, и просто отдаюсь танцу.
В нем много темного и запретного, а руки Руслана миллиметр за миллиметром опускаются ниже. Будто бы случайно, словно бы сами по себе. Но его грудь так сильно вздымается и опадает, что понимаю: все это не просто так.
Сама не понимаю, как расстояние между нами сокращается настолько, что даже сквозь слои ткани обжигаюсь о жар кожи Руслана. Мне отчаянно не хватает воздуха, а мозг отключается. Есть лишь музыка и неясное томление в груди.
— Мать его, — выдыхает Руслан сквозь сжатые зубы и быстро целует мою макушку.
Я отталкиваю его от себя, потому что это неправильно. Не должно быть так! Но Руслан уже не держит меня: он достает из кармана телефон и читает сообщение.
— Поехали.
— К Виолетте? — пищу, и голос меня совсем не слушается.
Руслан лишь коротко кивает и, развернувшись на пятках, уходит. А я? Мне ничего не остается, как следовать за ним.
— Ты куда? Кира! — догоняет меня почти на самом выходе Наташа.
Она румяная и счастливая — вечер у них, наверное, действительно проходит весело. Но в глазах тревога, когда она переводит взгляд на спину выходящего из клуба Руслана.
— Что происходит, подруга? Я не понимаю.
Будто бы я что-то до конца понимаю.
— Наташ, все хорошо, правда. Просто нужно в одно место съездить. Не волнуйся, пожалуйста.
Я порывисто обнимаю Наташу, она отвечает мне тем же, но остановить больше не пытается. Лишь просит быть осторожнее и звонить при любом кипише. И я снова обещаю, что все будет хорошо, хотя не уверена, что говорю правду.
Просто сейчас я вообще уже ни в чем не уверена, но готова ко всему.
Оставив Наташу в клубе, пулей вылетаю на улицу, боясь, что Руслан все-таки решил разобраться сам. Вдруг он уехал, вдруг оставил меня тут, мучиться неизвестностью?
Бегу к парковке, сумка, перекинутая через плечо, ритмично бьет меня по бедру, а туфли на высоком каблуке вдруг становятся совсем неудобными. Почему-то жмут, не дают двигаться быстрее, и я снимаю их. Просто скидываю эффектным жестом, не заботясь о том, что могу пораниться или испачкаться, подхватываю их с земли и разгоняюсь. Вот так-то лучше.
Мне просто нужно успеть и не дать Руслану уехать одному. Нетушки, это в первую очередь мое дело, а потом уже всех остальных.
Когда кажется, что все, никого я не найду, массивная фигура Руслана вырастает передо мной, будто сотканная из темноты, перекрывает путь, и я только чудом не впечатываюсь носом в его грудь.
— Испугал! — бурчу, а он тихо смеется.
— Ты так быстро бежала, — замечает очень тихо, отходит левее и распахивает передо мной дверцу своего автомобиля. — Боялась, что я тебя тут одну оставлю?
— Вот еще, — бурчу, хотя он, конечно же, даже слишком проницательный. Или просто у меня на лице все написано.
— Ага, именно поэтому ты туфли сбросила. Чтобы просто босиком по асфальту прогуляться.
В голосе слышится издевка, но я не обращаю на нее внимания. Вот еще, обижаться на всяких. Вместо глупых споров и реакции на явную провокацию, я занимаю предложенное место и снова обуваюсь.
— Егор звонил, — роняет Руслан, занимая свое место и заводя мотор. — Он домой едет.
Руслан словно бы дает мне шанс передумать. Будто бы намекает: не надо, Кира, езжай лучше к Егору под его теплый бочок. Но я делаю вид, что совсем не понимаю его намеков. Отворачиваюсь к окну и пожимаю плечами.
— Все-таки упертая, — хмыкает Руслан и выжимает скорость.
В салоне повисает тишина, а за окнами глухая ночь. Фары кое-как освещают дорогу, которая очень скоро становится ухабистой и раздолбанной. Я неплохо знаю этот город — благодаря раскинутым по всему его периметру корпусам Политеха научилась отличать один район от другого, но в таких злачных местах не была никогда. Уродливые двухэтажки, бродячие псы, плешивые коты — все это то и дело попадает в зону видимости.
— Ты точно уверена, что не хочешь остаться в машине? — спрашивает Руслан, припарковав машину в узком пролете между двумя домами. — Запру тебя тут, внутри безопасно.
Качаю головой, пытаясь всеми силами не показывать ему, каким жгутом закрутился внутри страх.
— Вот что с тобой делать? — вздыхает Руслан и, протянув руку ко мне, заправляет прядь волос за ухо.
Простой жест, совсем ничего не значащий, но вдруг становится чуточку спокойнее. И от габаритов Руслана тоже — очень надеюсь, что он такой же сильный, насколько и большой.
Мы молчим, когда выходим из машины. Сохраняем тишину, как два заговорщика или преступника, когда минуем заваленный какими-то трубами и обрывками чьей-то жизни неуютный двор. Из немногочисленных окон на улицу льется свет, и так хотя бы не боюсь перецепиться за что-то и разбить себе голову, упав.
Но Руслану этого кажется недостаточно, потому что он крепко берет меня за руку, не давая сбиться с дороги.
Самое странное во всем этом: я кажется, начинаю привыкать к его прикосновениям.
— Аккуратнее, — просит, и голос его кажется оглушительным в звенящей тишине двора.
Руслан тянет на себя обшарпанную дверь и ступает первым. Как разведчик на задании или сапер на минном поле. И я иду следом, доверившаяся большому и все еще непонятному мне мужчине.
Три ступеньки вверх, и мы оказываемся на первом этаже, где всего две двери разной степени облезлости. Здесь, кажется, ничего не слышали о прогрессе или безопасности: никакой бронированной стали, ничего подобного. Руслан останавливается, о чем-то думая, а потом смело тянет руку к кнопке звонка рядом со второй квартирой. Истерическая трель служит ответом, следом раздается звук легких шагов, а я почему-то зажмуриваюсь, цепенея.
