Зайдя внутрь, ловлю улыбку девушки за стойкой и останавливаюсь. Жду Киру, и она входит следом, серьезная. Забавная такая, милая.
— Доброй ночи, — уже нам двоим улыбается девушка, и я машинально отмечаю ее имя, написанное на бейдже. Светлана. — Приветствуем вас в ресторане "Парижская сюита". Следуйте за мной.
И мы следуем. Почему нет?
А когда занимаем предложенный столик в глубине зала, я осматриваю уютное помещение, в котором, кроме нас с Кирой, не более трех человек — ночь все-таки. Мило, сдержанно и довольно симпатично. Свежо как-то даже.
Кира утыкается взглядом в предложенное меню, хмурит брови, а я стараюсь смотреть куда угодно, только не на нее. Я же обещал, правильно?
— Тут так дорого, — пищит Кира и прочищает горло, испугавшись и цен, и того, что пришлось озвучить это вслух.
Ее страхи написаны на лице, в бездонье каре-зеленой радужки, в печально опущенных уголках губ. Они чуть-чуть полнее, чем у ее сестры, и да, красивее.
Но не об этом речь.
— Прости, но в Маках я не ем, — пожимаю плечами и забираю у Киры меню. — Не бери в голову.
Взмахиваю рукой и рядом будто бы из воздуха материализуется официант. Ему лет двадцать, на башке модный хохолок, блестящий от геля, и на щеках жидкая поросль, которую он, наверное, смело именует бородой.
Что за дебильная мода вообще? Бриться каждое утро уже удел замшелых идиотов, ничего не понимающих в моде?
— Мне кофе, — заявляет Кира и комкает в руках салфетку, а я делаю вид, что не расслышал.
Делаю заказ, основываясь на своем вкусе. Мне даже интересно, попаду ли в цель? Понравится ли Кире?
— Вы с Егором куда обычно на свидания ходите? В закусочные у обочины? Пиццу на дом заказываете?
Да, мне действительно интересно, с какого перепуга Киру шокируют не самые высокие цены в городе. Я ведь знаю доходы Егора лучше своих собственных и знаю, что брат — не жмот. Тогда почему?
— В кино ходим, в кофейни. Гуляем. Я люблю гулять по парку, ездить на природу люблю, — перечисляет, а я любуюсь легким румянцем на щеках. Словно ей неловко рассказывать о себе, а я перестаю давить. Пусть, не мое дело.
— Ешь, это вкусно, — подбадриваю, когда официант удаляется, расставив заказ на столике перед нами. — Наверное. Если что, больница рядом.
Кира прыскает серебристым смехом и расслабляется. Утиная ножка "конфи" действительно оказывается вкусной, а разговор за столом льется непринужденно. Так я узнаю, что Кира родом из небольшого городка в области. И она бы осталась там, потому что любит свою малую родину, но физику больше, потому вот заканчивает второй курс.
— А почему в столицу не поехала? Там все-таки лучшие вузы.
За разговорами мы перешли к десертам, и мне приходится ждать ответа, пока Кира любуется совершенным шоколадным фонданом.
— Наш Политех самый лучший в стране! — заявляет гордо, с восторгом следя за вытекающим на тарелку жидким центром своего десерта. — Так что выбор был очевиден.
Слушая ее, я впитываю горечь кофе и сладость этого момента, наслаждаясь невероятным послевкусием. Когда в последний раз я сидел ночью в ресторане и болтал о всякой ерунде? Когда просто слушал, улыбался, никуда не торопясь? Просто наслаждался сиюминутным? Не помню.
— Все-таки, может быть, я оплачу свою часть ужина? У меня есть деньги. Я копила.
Мать его, невероятно.
— Я не для этого тебя сюда привел. Спрячь кошелек и не морочь мне голову, хорошо?
Мое хорошее настроение вылетает в трубу. Заплатит она, конечно же. Свинью копилку разобьет для этого, а я буду терпеливо ждать. Делать мне нечего.
— Тогда я быстро схожу в дамскую комнату?
— Я буду на улице ждать.
Кира пулей вылетает из-за стола. А я расплачиваюсь картой, пока моя упертая спутница все-таки не воткнула мне в руки свои миллионы, спрятанные под подушкой.
Бросаю последний взгляд на столик, убеждаясь, что ничего не забыли, и стремительно выхожу из зала. Приветливая Светлана желает мне счастливого пути, я отвечаю скупой улыбкой.
Какой-то нахрен бесконечный день.
Достаю из кармана сигареты, делаю спасительную затяжку, выпуская с дымом всю тяжесть, залегшую на груди.
— Рус?! Божечки, как я рада видеть тебя! — раздается женский голос совсем рядом, а я и не заметил, когда ко мне кто-то подошел. Надо же, как крепко задумался.
Поворачиваюсь на голос, а бывшая девушка Егора виснет у меня на груди.
Сто лет ее не видел и еще столько бы не встречал.
— Все такой же здоровяк! Возраст тебе к лицу, — восхищается Таня и осматривает меня с ног до головы. — Ты с кем тут? Просто невероятно, что встретились здесь, да?
— Вот так случай, ага, — пожимаю плечами и снова затягиваюсь, отгораживаясь от Тани сизым дымом.
Они с Егором встречались лет пять — еще со школы, и их бурный и страстный роман вымотал мне столько нервов, что вовек не восстановить. И, честно признаться, когда они расстались с полгода назад, чуть не напился на радостях.
— Ты в ресторане отдыхал? С девушкой? — засыпает никому не нужными вопросами и хитро прищуривает голубые глаза, а я курю.
Понятия не имею, о чем нам разговаривать.
— Тань, иди, а? Вон тебе машут уже нетерпеливо.
Указываю подбородком в сторону припаркованной неподалеку наглухо тонированной машины представительского класса, возле которой курит какой-то мужик. Ему лет сорок, не меньше. Впрочем, мне какая разница?
— Да-да, побегу я, — спохватывается Таня, но что-то ее держит рядом.
— Ты что-то хочешь от меня? — озвучиваю очевидное, а Таня быстро заправляет светлую прядь за ухо. Будто бы время тянет или мысли формирует.
Она неплохая девушка, просто с Егором они отчаянно не подходили друг другу.
— Тань, я тороплюсь.
На самом деле, мне меньше всего хочется, чтобы Кира и Таня столкнулись. Мало ли, чем закончиться может.
— Да, я понимаю. И сама спешу, — тарахтит, оглядываясь по сторонам. — Может быть, ты мне поможешь.
— Я ж, вроде бы, не спасатель Малибу, — усмехаюсь, а Таня улыбается как-то кисло.
— Нет, это Егора касается. Ты же его брат. Передай, пожалуйста, Егору, что я больше не хочу его видеть. Может, хоть тебя послушается?
— В смысле?
— В смысле он делает все, чтобы привлечь мое внимание. Таскается за мной по барам, в гости напрашивается, подарки дарит. Я устала от него, понимаешь?
Дурдом какой-то.
— Ты ему пыталась объяснить? Что все кончено? — Горькая слюна тошнотой подкатывает к горлу, и я глотаю ее, вязкую.
— Конечно, каждый раз! Позавчера снова выследил меня, напился, сволочь. Целоваться лез, — на хорошеньком лице проступает отвращение, и Таня ежится. — Еле отбилась, всю помаду о его шею стерла. Но он не понимает.
