Тогда что? Тогда я идиот? Блядь, сейчас инсульт случится от перенапряжения. Сгорят мозги к черту.
Если я ошибся, то как меня так угораздило? Ведь они похожи — до одури похожи. Волосы, цвет и форма глаз, нос, губы. Я же, мать его, эти губы целовал! Бред какой-то, честное слово.
— Эй! Ты там спишь?! — доносится из зажатой в руке трубки, и я подношу ее к уху.
— Извини, отвлекли.
— Что-то стряслось? — тревожится Артем, а я думаю, как же лучше сформулировать свой вопрос.
— Нет, ничего такого… мне нужны данные Виолетты.
Зорко слежу за изменениями в выражении лица Киры, но она терпеливо ждет, когда я закончу разговор. Думал, хоть дернется при упоминании этого имени, но нет. Не может же она быть настолько хорошей актрисой?
— Виолетты? Ого. Влюбился, что ли? — смеется Артем, и я слышу частые щелчки кнопок клавиатуры. А потом добавляет, став абсолютно серьезным: — Ты же понимаешь, что это конфиденциальная информация? У девочек есть сценические имена, медицинские книжки, чистые анализы и все на этом. Это не тот бизнес, которым сто?ит светить — слишком многие на нем завязаны. Приходи сегодня в клуб, сам все спросишь.
— Мне нужны данные этой девушки, — обрываю Артема, пока он не завалил меня с головой ненужными подробностями. — Только ФИО и дата рождения. Все.
Артем молчит, Кира листает дрожащими пальцами книжку, которую держит вверх ногами и вряд ли видит хоть слово, а я так крепко сжимаю трубку, что почти слышу треск корпуса.
— Ну же? Это срочно, — тороплю друга, а тот недовольно бурчит что-то о дружбе, которая может выйти боком, и моих причудах.
— Ла-адно, Валевский, твоя взяла. Пользуешься тем, что я бесхребетный червяк.
Пропускаю бурчание друга мимо ушей, потому что на все это нет ни времени, ни сил. Надо скорее ставить жирную точку во всем этом фарсе, пока я еще могу что-то соображать.
— Ты уверен? — спрашиваю, когда он прекращает зачитывать выдержки из личного дела. — Именно так, да? Пришли мне тоже самое сообщением.
Артем подтверждает, что ошибки быть не может и обещает выполнить просьбу, и я кладу трубку. Резко. Не прощаясь.
— Что? Что там сказали? — беспокоится Кира, запихивая книжку на полку, не глядя.
Телефон пищит входящим сообщением, я читаю его и протягиваю трубку Кире. Молча, потому что не хочу повторять опыт в подсобке. Иначе, если открою рот, скажу какую-то гадость, а у меня уже совсем не осталось внутренних резервов, чтобы вовремя остановиться.
А я ведь почти поверил, черт.
— Этого быть не может! — восклицает побледневшая Кира и роняет на пушистый ковер мой телефон.
8 глава
Кира
Нефедова Кира Олеговна. Кира Олеговна Нефедова.
Я бормочу себе под нос эти три слова, которые черным по белому отпечатаны в моем паспорте, а в голове что-то свистит. Гул нарастает, и мне хочется пригнуться, закрыть уши, чтобы хоть как-то оградиться от того, во что превратилась моя жизнь в один момент.
Жила себе девочка Кира и горя не знала. А оно вон как все повернулось.
Но ведь не может этого быть, я вообще ничего уже не понимаю. Как у какой-то девушки из неизвестного мне клуба оказались мои данные? Оставим в сторону ее сомнительный выбор карьеры — не мое дело. Она просто кто-то другой, не я. Просто совпадение? Странное оно какое-то, совпадение это. Зловещее.
Я, конечно, слышала, что иногда у людей воруют паспорта, а потом берут на их имя кредит. Или еще что-то. Но не в клуб же по чужим документам устраиваться! Да и не теряла я никогда паспорт, не было со мной такой неприятности.
Хочется то ли рухнуть прямо на пол, то ли матом ругнуться громко, то ли бежать куда-то.
Руслан снова оказывается рядом, а у меня даже нет сил, чтобы противостоять ему. Они разом закончились, словно ветром сдуло. Осталась одна усталость и ощущение, что попала в какую-то воронку, в которой меня болтает, кружит и конца этому нет.
— Мне нужно сесть, — бормочу себе под нос и кулем оседаю прямо на ковер.
Рядом лежит упущенный телефон Руслана. Он повернут экраном вниз, да только мне и смотреть на него больше не надо, чтобы отчетливо вспомнить содержание сообщения. В котором почему-то значились мои фамилия и имя. И даже отчество.
Вдруг меня накрывает тенью, а я залипаю взглядом на ноги Руслана. Он сгибает их в коленях и оказывается совсем рядом. На корточках он все равно меня выше, и приходится задрать голову, чтобы увидеть его лицо.
Хмурый. Серьезный. Злой. Он все еще злой, хотя перед получением сообщения на минутку показалось, что больше не увижу этого выражения на его лице.
— Я не проститутка, — заявляю, и голос мой на удивление твердый, не срывается вовсе. Хотя внутри и творится нечто похожее на Армагеддон, внешне мне удается сохранить видимость спокойствия. — Слышите?
— Ты Нефедова Кира Олеговна? — спрашивает, а я киваю. Уверенно, потому что я на самом деле она и есть. — Ну и? Как это все тогда объяснить?
Пожимаю плечами, стараясь изо всех сил не разрыдаться. Нет, я не стану плакать при нем, никогда не стану.
— Понимайте, как хотите, но я знаю, что мне скрывать нечего. Я не могу быть проституткой, я никогда… ай, ладно!
Утыкаюсь подбородком в колени, обнимаю руками себя за бедра и просто закрываю глаза. Усталость наваливается в один момент и не дает даже пошевелиться. Все, хватит. Надоело.
Но что-то неуловимое бьется на краю сознания и не дает покоя. Что-то в том проклятом сообщении не сходится, но я была так ошарашена, чтобы вникнуть в смысл послания полностью, что не сразу заметила странную деталь. А когда до меня доходит, я распахиваю глаза и ищу взглядом телефон. Его на полу уже нет, значит, Руслан забрал его, пока я тут медитировала.
Мне нужно еще раз перечесть сообщение. Обязательно нужно.
— Дайте телефон, — не прошу, требую, а Руслан, так и сидящий рядом, удивленно смотрит на меня.
— Зачем?
— Надо! Мне сообщение нужно прочитать. Очень нужно.
Я тарахчу, боясь передумать, растратить свою решимость, и протягиваю руку.
— Дайте, пожалуйста.
Руслан тихо хмыкает и выполняет просьбу. Он кажется уставшим, а под глазами залегли тени. Даже моргает медленно, словно вот-вот уснет. Поздно уже, а Егора почему-то все еще нет.
Мысли о нем дарят спокойствие. Но отбрасываю их, потому что во мне зудит и горит желание докопаться до истины, разобраться с подозрениями. Романтическим грезам буду предаваться после.
На экране все та же дичь: мои ФИО, дата рождения. Подождите, в смысле? И когда наконец-то сознание проясняется и удается увидеть самую главную деталь — именно то, что не давало покоя, пока я боролась с предобморочным состоянием и первым шоком, начинаю смеяться. Запрокидываю голову, хохочу — до слез, до спазма в горле. Укладываюсь на спину — почти падаю, пушистый ковер щекочет кожу, а перед глазами кружится потолок.
