— Ладно, спорить с тобой не буду, потому что сама хочу понянчиться с детками.
— Вот и не спорь.
* * *
Сыновья у меня красавцы! Статные, мужественные, харизматичные, породистые, можно сказать. Но конченные болваны. Причём оба.
Смотрю на них и думаю, где же я так нагрешил, что сыновей господь мозгами обделил?
Лиза третий раз заглядывает в кабинет и говорит, что ужин стынет, а мне не до ужина. Совсем не до него. Говорю, чтобы не мешала. Разговор у нас серьёзный.
— Значит так, дорогие мои, кобельки. Девочку нужно перевозить сюда, в этот дом.
Тимур открыл было рот, чтобы высказать очередную «умную» мысль, но я не позволил.
— Молчи и слушай! Хоть волосок с девочки упадёт, оторву все причиндалы! Чтоб голос не повышали, а холили и лелеяли её. Я ясно изъясняюсь? Или дополнительно на мандаринский перевести?
— Всё ясно, Баграт, — спокойно, впрочем, как и всегда сказал Дима.
Тимур отвернулся и посмотрел в сторону — вся поза так и кричала о его недовольстве.
Мой сын, моя гордость и как последний кретин посмел предложить девочке сделать аборт или прервать беременность! Да я бы ему сам устроил и то, и другое, если бы такое случилось!
— И ещё. Вы оба переедете жить сюда.
— Это ещё зачем? — закипятился Тимур.
— Затем, что когда выясним, чьи дети, кто-то из вас женится на Анастасии.
Димитрий и бровью не повёл, а вот Тимур вскочил и побагровел, сжал руки в кулаки и зашипел.
— Отец! Это ни в какие ворота..!
— А ну цыц! — рявкнул на него и стукнул ладонью по столу.
Тимур сел обратно в кресло и сложил руки на груди.
— В следующий раз будешь думать головой, а не головкой, ясно? Дел натворили, а расхлёбывать девочка одна должна?
— Ещё неизвестно какая она девочка, — едко произнёс Тимур. — Может и дети-то не от нас…
— Я верю Анастасии, — ровно сказал Димитрий.
— Если ты веришь, Дима, то и я верю ей. Тимур, тебе придётся учиться терпению и сдерживать свой взрывной характер, потому что если хоть словом или взглядом обидишь девочку, я…
— Что? Морду мне набьёшь? — пробурчал сын в ответ.
Радостно улыбнулся.
— Нет, сынок. Я просто отпишу всё имущество на внуков и все дела.
Тимур тут же подобрался.
— Отец, если это не наши дети, ты же понимаешь…
— Я в отличие от тебя, не идиот. Естественно проведём все анализы, чтобы установить отцовство. Но и надеюсь на ваше благоразумие. За Диму я не волнуюсь, а вот ты Тимур, вечно рубишь с плеча. Нельзя так, терпимее надо быть и мудрее. Лучше лишний раз промолчи, меньше проблем народишь…
— Баграт, это ещё не все новости, — со вздохом сказал Дима.
Тимур весь напрягся. Мальчики переглянулись, и Тимур кивнул брату, чтобы он говорил.
— Ну? — поторопил их.
— Мы сегодня нашли вора.
— Так отчего же новость-то плохая? Это отлично! И кто же он?
Ну, парни! Ну, молодцы! Быстро сработали. Я честно думал, что они ещё долго будут рыть носом землю в поисках предателя. А ты смотри-ка, не прошло и полгода.
— Вором оказалась Алла, — сказал Дима.
Сказал, а прозвучало как приговор.
— Что? — не поверил своим ушам. — Алла? Моя Алла?
— Да, пап. Это Алла. — Тимур взял в руки портфель и вынул из него тонкую папку. — Здесь фотографии, схемы её махинаций…
Потом он вынул из кармана пиджака диктофон.
— А здесь её признание… Пап, мне жаль…
— Этого не может быть…
— Баграт… крепись, — сказал Дима.
А у меня словно сердце вырвали из груди и бросили его в выгребную яму.
— Алка… дура… почему? — посмотрел на сыновей, полными от слёз глазами.
— Потому что она никогда не была другом, пап. Потому что ей было мало того, что она имела.
— Она хотела всё, — добавил Дима.
— Тва-а-арь… — прошипел я зло. — Где эта мерзавка?
— Мы поставили за ней слежку. Мало ли, вдруг есть кто-то, кто стоит за её спиной, — пояснил Дима.
— Сергей кстати не в курсе её дел, — добавил Тимур.
Почувствовал как запульсировало в висках, в груди заныло…
Много лет дружбы, бок о бок шли вместе, с дерьма начинали. Чуть ли не в гараже организовал свой бизнес и Алка во всём помогала. Верила в меня, толкачом была. Когда я руки опустить хотел и сдаться, она говорила, что я могу больше, чтобы гордо смотрел всем врагам в лицо…
Алла, дура конченная… За что?
— Я услышал вас… — сказал, а голос свой не узнал, словно покойник сказал.
Хотя… часть меня уже начала отмирать.
Алла была частью моей жизни, другом. Я думал дружба настоящая… Когда же тебя, Аллочка, деньги-то отравили? Когда вместо правды, ты начала меня кормить ложью, смотреть мне в глаза, улыбаться, а в мыслях ненавидеть?
Сожаление, неверие, а потом… потом ненависть разлилась по венам адовой лавой.
— Убью суку! — процедил сквозь сжатые зубы.
— Пап, она безумна. Её не за решётку надо упрятать, а в дурку, — предложил Тимур.
Поднял полные ненависти глаза, посмотрел на сыновей и сказал им:
— Никогда. Слышите? Никогда не смейте предать друг друга. Поклянитесь, что будете говорить друг другу правду…
— Пап… — заговорил Тимур с тяжёлым вздохом.
— Поклянитесь! — повысил на них голос.
— Клянусь, — сказал Дима.
Тимур шутливо склонил голову и посмотрев на брата, сказал:
— Клянусь.
— Вы — братья. Запомните, ничего важнее семьи в этой жизни нет. Только семья, остальные могут оказаться предателями как Алла. Никого не допускайте к себе близко.
— Вот я и говорю Диме об этом про Настеньку, — едко улыбнулся вдруг Тимур.
Дима вздохнул и возвёл горе очи.
— Тим, я тебе сейчас голову оторву, — сказал сыну. — Анастасия — мать детей, твоих или Димитрия. Она — часть семьи. Заруби это себе на носу. Если не понял, то я могу хоть сейчас вырезать это у тебя на лбу.
Тимур поднял вверх руки и сказал:
— Понял. Всё я понял.
— Отлично. — Тряхнул головой, чтобы избавиться от мыслей об Алле. Подумаю о ней позже. Подумаю и решу, что с ней делать. — Аллу пока не трогайте. Наблюдайте и всё. Я потом сам решу, что с ней делать.
— Как скажешь Баграт, — согласился Дима.
— Кстати, пап. Ты говоришь, чтобы Анастасия жила здесь, а ты не думаешь, что она может быть против этого решения? — предположил Тимур.
