— Всё! Спокойной ночи, Тимур! — сказала я и направилась к двери.
— А как же тайна? Или тебе неинтересно? — бросил он насмешливо мне вдогонку вопрос.
Развернулась и сказала:
— Расскажешь завтра, на трезвую голову.
— На трезвую не расскажу, — нахально ответил он, демонстративно перевернувшись на спину и заложив руки за голову. Он специально повёл бёдрами в мою сторону, демонстрируя всю свою готовность.
Сложила руки на груди, стараясь смотреть ему в глаза, а не на то, что ниже и сказала:
— Значит, никакого поцелуя не будет.
Отвернулась от него, взялась за дверную ручку и услышала тихие слова.
— Будет, милая моя. Всё у нас ещё будет.
Вылетела из его спальни, рассерженная как тысяча чертей! Злилась на него, на себя, на свою легкомысленность, но ещё больше ощущала не злость, а дикое желание.
Но почему такой страсти я не испытываю к Сталю?!
Зашла в свою комнату и, закрыв дверь, прислонилась к ней спиной.
И подпрыгнула от неожиданности.
— Мне сказали, ты гуляла у озера, но там я тебя не нашёл… А ведь уже поздно, — услышала я голос Димитрия в темноте.
Включила свет настенных бра и увидела его осунувшегося, не такого пьяного как Тимур, а немного выпевшего, сидевшего в кресле с расстёгнутой рубахой.
Вот чёрт, мне везёт как утопленнице.
— Ты меня напугал… — прошептала, приложив руки к груди, чувствуя, как быстро бьётся сердце.
— Извини. Не хотел. Так, где ты была?
Рассказывать Димитрию о том, что была минуту назад в спальне Сарбаева, не было хорошей идеей, поэтому соврала:
— Тебя искала.
— Меня? — удивился он.
— Да. Знаешь, я хотела тебя попросить, рассказать мне о происходящем в этом доме…
— Для этого я тебя тоже искал, — произнёс он и поднялся с кресла.
Подошёл и обнял, бережно прижимая меня к себе, даря надёжность и покой.
Если с Сарбаевым я чувствовала огонь и натурально горела, как в аду. То Димитрий был как чистейший родник, дарующий прохладу и вымывающий из моей души все тревоги и страхи.
Или же, есть другой вариант: я просто свихнулась на фоне своей беременности.
Мужчина зарылся лицом в мои волосы и сказал:
— Помнишь, я тебе говорил, что мы нашли предателя в компании?
— Да, — ответила коротко.
— Это была Алла, помощница Баграта, — ошарашил меня Дима.
Я оторвала голову от его плеча и изумлённо посмотрела в его усталое лицо.
— С ума сойти… — прошептала изумлённо. — Но почему? Для чего ей это понадобилось?
Сталь слабо улыбнулся и ответил:
— Причина банальна — деньги, власть. Алла мечтала, что Баграт впишет её имя в своё завещание, но узнала, что этому не бывать. И тогда она, очевидно, обезумела или… не знаю. Может, она всегда была безумна? Этого уже никому не узнать. Эта женщина долго плела свою паутину, манипулировала и насмехалась над своим начальником и другом. Она всё знала наперёд. Баграт никогда от неё ничего не скрывал и как, оказалось, зря. Слишком близко он подпустил её к себе и своей семье…
— И что теперь? Её осудили? Уже вынесли приговор? Сколько ей дали лет? Поэтому Елизавета Сергеевна такая грустная, а вы сегодня пили?
Димитрий посмотрел вверх и тяжело выдохнул, сжал мои плечи и сказал:
— Да, ей вынесли приговор, но немного не так, как ты думаешь.
— Не понимаю, — нахмурилась от его слов и почувствовала как в животе образуется тугой комок страха от подтверждения моей догадки.
Баграт что, её убил?
Но вслух я этот вопрос не задала, надеясь на то, что я сильно ошибаюсь.
— Давай присядем, — сказал Дима.
Мы забрались на мою кровать. Он прижал меня спиной к себе и заговорил.
Димитрий рассказал мне о том, что Баграт планировал сделать тест ДНК, не дожидаясь рождения детей. Рассказал о финне и о том, как он ему не понравился и запросил своих людей выяснить всё о клинике, и о нём самом. И о том, как поделилась своими страхами Елизавета Сергеевна с Аллой. О том, что она была не в курсе предательства Аллы. А также я узнала, что это Алла порекомендовала финна Елизавете Сергеевне…
— Он раскололся, Настя… Ливи рассказал, что Алла купила его. И он должен был… — Дима вздохнул и прижал меня к себе ещё крепче. — Он должен был сделать так, что после процедуры, ты бы потеряла своих… наших детей…
От услышанного у меня перехватило дыхание. Мне стало трудно дышать, я держала руки на животе, не веря в то, что кто-то хотел убить моих малышей!
— Я ведь ей ничего не сделала, — прошептала, глотая слёзы от непонимания, как можно быть такой злой, бесчувственной и беспощадной.
— Она знала, что Баграт бы этого не перенёс… Для него семья — это всё.
— И что с ней? — спросила у Димы, вытирая кончиком футболки мокрое лицо от слёз. — Она ведь может снова попытаться навредить…
— Её больше нет, — сказал он жёстко. — Ни Аллы, ни Ливи. Их нет. Баграт позаботился о том, чтобы никто из них не посмел больше тревожить его семью.
Я замерла, боясь вздохнуть. И не могла осознать, что же страшнее? То, что Алла хотела убить моих детей или то, что Баграт убил её и этого финна?!
— О боже… — произнесла я. — О боже…
— Не волнуйся, прошу тебя. Мы же обещали, что будем рассказывать друг другу правду. Понимаю, что правда отвратительна и гнила, но ты в эти дни так смотрела на меня, просила рассказать…
— Лучше бы я этого не знала, — сказала и тряхнула головой. — Нет, нет… Правильно, что ты мне всё рассказал…
А потом мне вдруг стало очень и очень страшно.
Этот дом перестал быть для меня красивым и волшебным местом. Он стал казаться для меня как то самое яблоко — налитое, красное, сочное на вид, а внутри полностью сгнившее, изъеденное червями…
Да и сам Багратион Тамерланович больше не казался добрым и милым будущим дедушкой — это был сущий Дьявол во плоти!
И ведь у него могут быть ещё враги… Или он уже расправился со всеми?
— Тише, тише… Не плачь, всё позади… — качал меня Дима в своих объятиях. — Я же говорил тебе, что не дам ни тебя, ни детей в обиду и…
— Увези меня отсюда, — перебила его. — Увези… Куда угодно, только подальше от Баграта, от Тимура, от этой семьи и из этого места!
— Настя, я…
— Дима! — закричала я. — Увези или я сама отсюда сбегу! Я не хочу быть здесь! Не хочу!
— Тихо, тихо. Хорошо, — сказал он, успокаивающим тоном. Именно так как умел говорить только он. — Увезу, только не плачь и не кричи. Только ты пойми, Баграт неплохой человек и он поступил так ради семьи…
