— Может быть тебе что-то к кофе предложить? — Маша суетливо разворачивается к кухонному гарнитуру, и встав на цыпочки, открывает шкаф. Свитер задирается, открывая полоску светлой кожи, я понимаю, что мне нужно уходить.
— Ничего не надо, Маш. Я сейчас уже пойду. Олег послезавтра возвращается?
Развернувшись, она быстро кивает головой.
— Да, утренним самолетом.
— Значит, не будет много времени грустить.
Я отставляю чашку и поднимаюсь. До дома я Машу довез; завтра Валере о себе еще раз напомню, чтобы в ГАИ из нее жилы не тянули, Сеня займется машиной, компанию составил. Да, с чистой совестью можно ехать.
В прихожей Маша держится чуть поодаль и молча наблюдает, как я надеваю пальто. Разбитой она не выглядит, значит, все будет в порядке.
— Завтра Сеня тебе позвонит. Ключи ему передашь. Для тебя самой будет лучше, если пару дней поездишь на такси.
— Спасибо тебе, Денис. За все, — Маша шагает ко мне и крепко обнимает.
Я уверен, что это порыв абсолютно искренен, но это не мешает мне застыть, прежде чем обнять ее в ответ. У нее узкая спина, под моей ладонью — выступающие лопатки, а от волос пахнет морозом и луговыми цветами. Маша медленно отстраняется, и я отстраняюсь вместе с ней, хотя моя рука по-прежнему покоится на ее спине. Теплое дыхание с ароматом кофе оказывается на моем подбородке, и я вижу ее глаза: расширенные зрачки наполовину заполнившие потемневшую радужку, чувствую упругость ее груди, касающейся моей. Этот момент слишком затянулся, чтобы считаться естественным, от него в мозгу горячо коротит, а, возможно, виной этому ее нежный запах. Я касаюсь ее губ своими, и они со вздохом приоткрываются. Рот у Маши теплый и влажный, язык мягкий и податливый. Она целуется медленно, нерешительно, но ее тело под моими руками трясется, словно его бьют током. Конечно, нужно остановиться: она сестренка Риты, ей двадцать, она встречается с моим братом, но от желания содрать с нее одежду и поглотить ее всю, сейчас никак не спасает.
16
Маша
Я никогда не думала, что поцелуй может быть таким: когда от прикосновения чужих губ тело воспламеняется, а движения языка переносят из реальности в новый мир, в котором все ощущается по иному. Сейчас запаха Дениса, который я до этого момента воровала украдкой, особенно много, он тоже часть этой вселенной, поэтому я вдыхаю его быстро и часто — я жажду им надышаться.
Мне нравится чувствовать его вкус у себя во рту: он какой-то особенный, очень мужской, его не под силу перебить даже выпитому кофе. Из-за него внизу живота становится горячо и хочется совершать безумные поступки, например, целовать его глубже, гладить скулы, покрытые легкой щетиной, издавать стоны и жаться к нему сильнее. Свитер становится мне тесным, а грудь томительно ноет; тело с каждой новой секундой становится жадным, требуя большего. Я хочу, чтобы то, что происходит, никогда не прекращалось. Новая вселенная очень нравится мне: в ней ладонь Дениса спускается со спины на мою ягодицу и после секундной заминки он ее сжимает, так собственнически, словно я принадлежу ему.
— Малыш, пахнешь с ума сойти.
Я кладу руки ему на грудь и позволяю себе делать то, о чем даже мечтать не смела: трогаю его плечи, скольжу пальцами к животу. Денис очень твердый и горячий, а его тело крепкое, сильное, мужское. Я бы могла по памяти нарисовать карту его мышц, но не сейчас, позже.
С глухим шорохом на пол падает его пальто, и этот звук отдается во мне новым приступом жара и адреналиновым дребезжанием в каждой клетке. Его ладонь забирается мне под свитер, мнет кожу, гладит живот, совсем неласково, даже требовательно и немного грубо, и сейчас кажется, что более идеальных прикосновений не существует. Поднимается выше, к груди, и сердце мгновенно екает от осознания того, что сейчас произойдет то, чего до этого момента не происходило: впервые я выйду с мужчиной на такую грань интимности. Но отголоски страха заглушаются возгласами тела и моим желанием: я хочу, чтобы это сделал он.
Рука Дениса замирает под чашкой моего бюстгальтера, и мне мгновенно начинает недоставать его прикосновений.
— Пожалуйста, — шепчу я ему в губы. — Продолжай меня трогать.
Что-то меняется в воздухе — я чувствую это за долю секунды, потому что в следующую я стою возле стены и задираю руки, помогая Денису стягивать с себя свитер. Все происходит словно в сгустившемся тумане: хотя в прихожей по-прежнему горит свет, я ничего не вижу, словно организм сам отключает ненужные функции. Сейчас я лишь чувствую, задыхаюсь и горю: глажу густые волосы, когда шершавый подбородок касается шеи, откидываю голову назад, позволяя теплым губам втягивать мою кожу, дрожу, едва пальцы Дениса тянут кружево бюстгальтера вниз.
Я дергаюсь и вскрикиваю оттого, что впервые ощущаю рот мужчины на своей груди. Низ живота пронизывает горячими иглами, мир перед глазами начинает кружиться и плыть. Все так остро, ново, опасно, и невероятно. Я никогда и представить не могда, что мои соски могут быть настолько чувствительными, а прикосновения языка ощущаться так.
— Зря поднялся, — хрипло произносит Денис, и я ощущаю это — твердость через ткань его брюк. Я знакома с мужской физиологией, и о природе эрекции естественно знаю, но то что, он, Денис, испытывает ее по отношению ко мне сейчас, кажется чем-то абсолютно невероятным.
Я снова тянусь к нему губами, и едва наши рты соприкасаются, он с легкостью поднимает меня вверх, как в каком-нибудь фильме. Сквозь плотный туман, скрадывающий от меня реальность, всплывает лицо Маргариты, задерживается на секунду и распадается на черно-белые конфетти, вытесненные моей чувственной сенсацией. Денис, всегда такой уравновешенный и спокойный, сейчас кажется совсем другим: он требовательный, несдержанный, сексуальный. Впервые он вышел из недосягаемости, став для меня земным.
Мой бюстгальтер спущен до талии, и теперь он может беспрепятственно касаться моей груди. Жадная грубость его прикосновений чередуется с поглаживаниями сосков, и я на секунду пугаюсь что то, что я испытываю не может считаться нормальным. В висках шумит, в промежности остро тянет, живот сводит томлением, и я хочу большего. Мне хочется ощущать его раздетое тело на себе, я тоже хочу ощутить вкус его кожи языком. Я хочу, чтобы охладить жар, утолить это сжигающий голод.
— Денис, пожалуйста, мне нужно… — я толкаюсь швом джинсов ему навстречу, прижимаюсь ртом к его щеке. — Пожалуйста.
— Не справляюсь я, Маш, — глухо произносит Денис. — Это хреново.
Я обнимаю его шею крепче, потому что в этот момент он отрывает меня от стены. Я чувствую, что мы куда-то идем, слышу толчок двери, но не могу перестать его целовать. Моя спина касается мягкости покрывала, и я понимаю, то мы находимся в моей спальне.
17
Денис
Остановится надо, но я не могу. Я хорошо знаком с острым сексуальным влечением, но сейчас дело не только в нем, а в том, как Маша реагирует на меня, в этом контрасте невинности и отчаянной требовательности. Она такая девочка-женщина, я с такими никогда дела не имел, и потому сейчас полностью дезориентирован: еще пятнадцать минут назад мне хотелось на нее стеклянный колпак надеть, чтобы защитить от невзгод внешнего мира, а сейчас я мечтаю ее затрахать. Хочется узнать насколько громко она будет стонать, когда я окажусь в ней, будет ли она произносить мое имя, царапается ли она, и как будет выглядеть на мне сверху. Далеко не моя любимая поза, но Машу я хочу именно так, чтобы видеть ее лицо когда она будет опускаться на мой член. Собственное возбуждение начинает причинять боль, когда в голове четкой картиной встает этот кадр: ее тонкое тело на мне, белая кожа, покачивающаяся грудь с напряженными сосками.
