Говорят, чтобы принять неизбежное, нужно пройти все стадии: отрицание, гнев, торги, депрессию, и только потом перейти на желанный этап принятия. Последний раз я прикасался к Маше больше месяца назад, во дворе ее дома — для циника вроде меня, прошло достаточно времени, по крайней мере, для того, чтобы начать гневаться. Но гневаться у меня не получается, как я не старался. Наверное, это и есть еще одна сторона любви — когда принимаешь в ней все. В день, когда я ее увидел, она сразила меня своей непохожестью на всех женщин, которых я знал, и пусть ее решение никогда не смогло бы стать моим, я не нахожу в себе злости, чтобы его осуждать. Просто она другая, не я. Слишком совестливая, слишком привязанная к родным, слишком идеалистка. Нельзя любить человека и требовать, чтобы он был для тебя удобным.
Признаю, первые дни я был уверен, что Маша быстро сдастся. Ее чувствам я верил, а потому мне казалось, что мягкая двадцатилетняя девочка в один вечер непременно даст слабину и сама мне позвонит. Но шли дни, проходили недели, а она не появлялась. Я знаю о том, как она живет практически все. Знаю, что записалась в художественную школу, что по-прежнему исправно посещает лекции и проходит стажировку в больнице, где работает ее отец. Также я знаю, что у нее никого нет, и что ее глаза выглядят грустными. Всего этого мне не рассказывал наемный детектив — видел сам. Она снова меня удивила — комнатная орхидея, которую всю жизнь семья оберегала от малейших сквозняков, выдержала суровые морозы. Гордость в моем случае неуместна, но можно сказать, что в чем-то я ей горжусь.
Если бы у меня был психотерапевт, то он бы сказал, что я застрял в стадии отрицания. Очевидно, вера в чудеса от Маши немного передалась и мне. Не настолько, конечно. Я даю ей время на то, чтобы сохранить отношения с сестрой, но заведомо знаю, что отпустить ее не смогу. Тот еще сюрприз — в тридцать шесть обнаружить, что ты однолюб.
Пару дней назад у меня было что-то вроде свидания. Она дальняя родственница Зимина Кости, двадцать восемь, красивая, неглупая, явно ко мне расположена. В ресторан я пригласил ее сам, чтобы проверить, смогу ли пойти дальше. Я эгоист, мужчина, мне нужно знать. Пойти дальше я не смог, хотя видел, что Ольга совсем не против растянуть вечер в ночь. Ерунда, что мужчины не могут обходиться без секса. Могут, когда голова под завязку забита работой, а сердце занято. Слишком много в моей жизни было ни к чему не обязывающего секса, чтобы его хотеть вопреки развороченной душе. Даже если в моей кровати ненадолго появится женщина, в квартире не перестанет быть пусто.
51
Денис
Через час у меня встреча в ресторане с потенциальным клиентом на предмет открытия фитнес-студии, поэтому я покидаю офис и еду в «Дели», недавно открывшийся индийский ресторан. Обряд знакомства с потенциальным деловым партнером остается неизменным: рукопожатие, пара слов об общих знакомых, чтобы отладить беседу, заказ блюд и переход к сути.
— У меня в планах сетку открывать, но первый зал хочу сделать флагманским. Место, тренажеры, спа — все по высшему разряду, — поясняет свои амбиции Егор.
Я киваю в знак того, что принял к сведению. Заметив движение в дверях, машинально смотрю туда и чувствую, как учащается сердцебиение. В ресторан входит Маша. Она в компании своей матери и парня, в котором я узнаю ее брата, которого видел всего однажды, как и всегда — не накрашена, как и всегда невероятна красива.
Егор продолжает говорить, но мне с трудом удается сосредоточиться на его словах, потому что слежу за тем, как администратор провожает их в противоположный конец зала. Маша садится ко мне спиной, а ее мать напротив, и пока вокруг них суетится официант, мы с Волгиной встречаемся глазами. Не знаю, возможно ли разглядеть подобное на таком расстоянии, но мне кажется, что она побледнела, ну либо же это общее впечатление от выражения ее лица. Боится, что я к ним подойду. Это она зря. У меня есть масса других возможностей для разговора с ее дочерью и портить семейный обед я бы не стал.
Я намеренно больше не смотрю в их сторону, сосредоточившись на разговоре с Егором. Пусть работа пошатнулась в своем статусе фундамента моей жизни, ее никто не отменял и, к тому же, у меня нет намерения доставлять Волгиной дискомфорт. Догадываюсь, в свете последних событий она и без того не лучшего мнения обо мне.
С Егором мы договариваемся созвониться в конце недели, я расплачиваюсь по счету и иду к выходу. Не удерживаюсь оттого, чтобы не взглянуть на Машу в последний раз: на хрупкую спину под кремовым свитером, на распущенные темные волосы. Пытаюсь представить, что сейчас она улыбается своей семье, но изображение не складывается. Толкаю дверь, на ходу нащупываю в кармане пачку сигарет. Курю теперь иногда, когда желание возникает. Сейчас, к примеру, возникло.
Я жестом показываю ожидающему за рулем Сене, что сейчас подойду, и делаю первую затяжку, всасывая в себя дым и нагретый апрельский воздух. Хочется вернуться в зал, хотя бы для того, чтобы снова на нее посмотреть. А еще забрать ее хочется, на заднее сиденье в машину посадить, обнять и держать, пока не поймет, что совершает ошибку.
Я выдыхаю финальную никотиновую струю и, вышвырнув окурок, застегиваю пиджак. Нужно ехать, дела не ждут. Сзади вдруг слышится хлопок двери, кто-то трогает меня за плечо. Оборачиваюсь. Это Волгина.
— Здравствуй, Денис.
На взаимные улыбки никто из нас фальшивить не собирается, поэтому я сдержанно киваю.
— Здравствуйте, Елена Викторовна.
— Заметила тебя на улице и хотела выйти поблагодарить за то, что даешь мой дочери переболеть.
Ради этого она конечно не стала бы выходить сюда, да еще и без пальто. Хочет получить залог, что я и впредь буду придерживаться подобной тактики.
— Я не даю ей переболеть. Я лишь уважаю ее желание наладить отношения с сестрой.
— В любом случае, спасибо. Так будет лучше.
Я внимательно оглядываю ее. Мать Маши и Риты мне симпатична, добротное воплощение семейного очага. И где-то я ее понимаю. Конфликт между любимыми дочерьми, сложно разрываться, а проблема стоит прямо перед ней. Нет меня — нет проблемы.
— Будет лучше для кого?
— Для всех. Они сестры, Денис… Девочки, которые всю жизнь росли вместе и любили друг друга.
— Ваша старшая дочь еще обязательно кого-нибудь полюбит, и будет счастлива, а младшая, возможно, всю оставшуюся жизнь будет жалеть о том, что когда-то отказалась от любви во благо своей семьи.
