– Я не лгала, – сказала Гарваль. Но ее голос ослабел, как будто несчастная почти израсходовала всю энергию, которую накопила для разговора. – Я не лгала.
Какая-то волна усталости прошла сквозь нее, и я почувствовала, как она расслабилась – впервые с той поры, как мы ее увидели.
– Лгала она или нет, – сказала Адрана, – какая у нас гарантия, что мы не закончим так же, как эта женщина?
– Гарантий нет, – признался Казарей. – В этом и кроется подвох. Мы говорим о пришельческой технологии, которую никто из нас толком не понимает. Тот факт, что мы ее используем, не означает, что мы вникли в ее суть.
Он подошел к раковине на стене, смочил тряпку и промокнул ею лоб и щеки женщины. Повернулся к нам:
– У нее бывают плохие периоды и хорошие. Если она кажется разумной, то вы застигли ее в хороший момент. Воздействие, которому она подверглась, было относительно недолгим, и я думаю – по крайней мере, надеюсь, – что ее нейронные контуры в конце концов восстановятся в другой форме.
– Удачи тому, кто собирался на ней жениться, – проговорила Адрана.
– Сомневаюсь, что кто-нибудь теперь подумает о женитьбе как о вещи, имеющей первостепенное значение, – ответил Казарей и, вернув тряпицу на место, вышел из комнаты.
Я знала, Адрану это потрясло. Меня тоже, немного. Но я хотела продемонстрировать Казарею свою отвагу, бесстрашие и готовность к тому, что нас ждет.
– Я хотела бы взглянуть на кости.
– Не сейчас. – Моя просьба заставила Казарея улыбнуться. – Это хорошо, что ты заинтересовалась, но мы идем на ионных, а они мешают работе оборудования. Завтра Хиртшал поднимет паруса, и тогда мы будем двигаться тише. – Казарей в последний раз бросил взгляд на Гарваль, прежде чем закрыть дверь. – Черепу это нравится.
В тот вечер камбуз полнился ароматами и паром, стол ломился от клеток с фруктами, супниц под крышками с вареными овощами и разными пряными сортами мяса, а также кружками и бутылками в металлической оплетке. Все это удерживалось на поверхности стола благодаря магнетизму.
От мерцания экранов и дисплеев, на которые никто не смотрел, дыхаль в помещении как будто наполнилась голубоватой дымкой. Когда мы прибыли, команда шумела: Мэттис заканчивал историю, что-то про другой корабль под названием «Убийца» и судьбу его капитана, человека по имени Ринн. Трисиль кашляла, потому что слишком много смеялась, Казарей пытался вставить слово, Ракамор слегка откинулся назад, как будто ему нравилось просто наблюдать за тем, как команда веселится. А они и впрямь веселились – по крайней мере, почти все. Прозор по-прежнему хмурилась, стоило ей заметить нас хоть краем глаза, Триглав все еще выглядел печальным и встревоженным, но его лицо просто было так устроено. Однако за столом был еще один мужчина, которого мы видели впервые, и он оказался разумником серьезней некуда. Это был Хиртшал. Пожилой, с тонкими чертами лица, усами и полумесяцем редких седых волос, обрамляющих макушку. Когда ему нас представили, он рассеянно кивнул, как будто не собирался утруждаться, запоминая наши имена, раз уж мы здесь ненадолго.
– Хиртшал, – представился он, прежде чем его вниманием вновь завладела стоящая на столе кружка.
– Хиртшал – наш парусный мастер, – подхватил Ракамор, как будто его работой было договаривать фразы за седого. – Если на борту и есть человек, которого нам всем надо уважать, то это он. Без Прозор и Мэттиса мы не сможем открывать шарльеры; без Трисиль не поймем, что взять с собой. Но без Хиртшала не вернемся домой. Будьте ласковы с Хиртшалом. Будьте особенно ласковы с Хиртшалом, когда у него был трудный день.
– Вы всегда были парусным мастером? – спросила я, чувствуя, что от нас ждут светской беседы.
Хиртшал вперил в меня взгляд – достаточно долгий, чтобы я почувствовала себя неуютно.
– Нет.
– Вы чем-то занимались раньше? – встряла Адрана.
Он так долго думал над ответом, словно она попросила перемножить в уме два длинных числа, а потом извлечь из результата кубический корень.
– Да.
Хиртшал отпил из кружки, задумчиво посасывая ее раструб, от чего у нас возникло ощущение, что далее последует некое продолжение этого заявления.
Но это было все. Его имя, одно «нет», одно «да» – больше мы от этого человека ничего не получили.
– Он немногословен, наш Хиртшал, – сказал Ракамор, прищурив глаза. – Но всегда честен. Я предпочту честного и надежного соратника, пусть даже молчаливого, тому, на кого не могу положиться.
– Казарей сказал: мы скоро пойдем под парусами, – заметила я.
– Да. – Хиртшал кивнул.
– А когда это будет? – спросила Адрана.
Он скривился, как будто выдавливая не еще одно слово, а камень из почек:
– Завтра.
– А нам можно на это посмотреть? – спросила Адрана.
Хиртшал размышлял так долго, что я уже начала сомневаться, не подшутили ли над нами обеими.
– Да.
– Вам точно надо поглядеть, как поднимают паруса, – сказал Ракамор, открывая клетку и доставая пригоршню каких-то фруктов. – Это важный момент в любой экспедиции, и он даст вам лучшее представление о том, как функционирует корабль.
– Как только обрасопим паруса по ветру, – сказал Казарей, – я покажу им комнату костей.
– Подключать будешь?
Казарей выловил кусок мяса из супницы, воткнув в него шампур. Столовых приборов не было, только шампуры.
– А почему бы и нет.
– Хорошо. Нет смысла откладывать неизбежное.
Помолчав, Казарей сказал:
– Они знают про Гарваль.
Ракамор приподнял бровь:
– Вот оно как, значит.
– Я бы… предпочел немного больше времени, чтобы их подготовить.
– Как и все мы. – Ракамор откусил кусочек фрукта. – Ты им сказал, что она явилась к нам под ложным предлогом?
– Да, сказал.
– Что мы провели все проверки, какие могли, и она все равно скрыла от нас свою истинную природу?
– Они поняли, что это ее вина, а не наша.
– Тогда с этим покончено. – Ракамор задумчиво пожевал. – Гарваль – это не секрет, и у нас нет причин ее стыдиться, как у Адраны и Арафуры нет причин беспокоиться, что их ждет та же судьба.
– Могу я кое-что спросить, капитан? – сказала я.
Он промокнул рот салфеткой:
– Несомненно.
– Гарваль выглядит очень больной. Я знаю, что она с… Казарей, как называется то место?
Тот вынул шампур изо рта и пробубнил, почти не разжимая губ:
– Превомар.
– С Превомара, – повторила я. – Раньше никогда о нем не слыхала. Но на Мазариле есть больницы и богадельни, и я знаю, что у нас умеют лечить душевные заболевания.
