– Я… – Но мои слова иссякли. Я разрывалась между благодарностью и мерзкой, устойчивой тенью подозрения.
– Я не из тех, кто требует услугу за услугу, Фура, – сказала Сурт, как будто я могла подумать иначе. – Но на этом корабле побывало не так уж много людей, прочитавших тысячу книг, если ты не врешь. И если ты научишь меня читать хоть пару слов, это будет справедливой платой за то, что я взгляну на твоего робота.
Катер вернулся. В соответствии с осторожным подходом Труско они завершили одну экспедицию в шарльер и на том объявили миссию выполненной, хоть окно и позволяло сделать второй, а то и третий рейс. Я все время мыслями возвращалась к Ракамору, который прощался с Трисиль, пригвожденной к корпусу «Монетты» гарпуном, к храбрости и отваге его команды, и еще я думала про Джастрабарска, который сделал ставку на ауспиции Прозор, пусть даже его собственный чтец шарльеров заявил, что окно скоро закроется. Стоило бы презирать Труско и его предприятие, и на каком-то уровне так оно и было. Вместе с тем я нуждалась в этих людях, и, как бы они ко мне ни относились, я теперь была частью той же самой команды и намеревалась их изменить.
Хотели они того или нет.
Мы собрались на камбузе, чтобы посмотреть на результаты экспедиции. Пожалуй, улов оказался еще печальнее, чем в первый раз, хотя по речам Труско догадаться об этом было непросто.
– Красиво, красиво, – повторял он, пока товар вытаскивали из ящиков и раскладывали на всеобщее обозрение. – За это мы получим один-два славных пистоля, это я вам точно говорю.
– Ну да, одну меру точно получим, – сказал Гатинг. – Почти хватит на одну порцию выпивки в Тревенца-Рич. О да, мы теперь богатые.
– Ты оценщик, – сказала Страмбли, обратив к нему перекошенное лицо. – Ты не можешь винить остальных, если сам не нашел что-нибудь здоровское.
– А еще я не могу даже гадать о том, что могло быть за дверями, которые ты не смогла открыть, – не остался в долгу Гатинг.
– Ну так не гадай.
– Что это такое? – спросила я, когда Тиндуф достал из ящика кусок ткани. Она была черной, абсолютно черной, так что на ней невозможно было разглядеть никаких складок или морщин, и еще она выглядела тоньше всего, что мне случалось видеть, как будто в ней вообще не было толщины. Ткань непрерывно и беспокойно колыхалась, как флаг на сильном ветру.
Но в каюте не было ветра.
– Ловчая ткань, – сказал Дрозна. – И вероятно, столько я не видел за всю свою жизнь.
– Тогда это чего-то стоит.
– Стоило бы, окажись ее примерно в миллион раз больше. Тогда ты бы видела перед собой довольно много пистолей. Ну давай, Тиндуф. Пусть пощупает. Может, это единственный раз в жизни, когда у нее в лапках окажется такая штука.
– Мы же не хотим, чтобы она ее порвала своими жестяными пальцами.
– Не порвет, – сказал Дрозна.
Я зажала прямоугольник между кончиками живых и металлических пальцев, но он оказался таким тонким, что его присутствие вообще не чувствовалось. Еще ткань была холодной – гораздо холодней, чем ей полагалось быть, учитывая, что ионный мастер уже ее трогал. Она как будто высасывала тепло из моих пальцев, словно страдая от жажды.
– Что это?
– Ловчая ткань, – саркастическим тоном повторила Сурт.
– Она старая, очень старая, – ответил Труско. – Первое или Второе Заселение, если только ее не завезли сюда пришельцы. Видишь, как она колышется и танцует, словно подхваченная ветром?
– Но ветра нет.
– Просто ты его не чувствуешь, – возразил Труско. – Однако ветер дует постоянно. Он исходит от Старого Солнца, точно так же как фотонный ветер, который наполняет наши паруса.
– Мы внутри, – осторожно сказала я, предчувствуя розыгрыш. – Паруса ловят ветер, потому что они снаружи, за корпусом. Но мы-то нет. Не может быть такого ветра, который ощущает ловчая ткань, но не мы.
– В том-то и вся странность, что он есть, – сказал Труско. – Еще один вид ветра, который все время бушует, стремясь прочь от Старого Солнца, но проскальзывает сквозь корпус и фотонные паруса, как будто их вообще нет. Кое-кто называет его темным ветром. Или призрачным ветром, теневым ветром. Большинство даже не знает о его существовании, потому что он для нас бесполезен. Но давным-давно существовал способ его ловить.
Я вернула лоскут Тиндуфу. Холодок все еще ощущался в моих пальцах, даже в жестяных. Наверное, сенсоры его уловили, и мне было уже не важно, что за сообщение они передавали в мозг.
– Это неправильно, – медленно проговорила я. – Нечто подобное не должно существовать.
– Да, есть в этом что-то жутенькое, – согласился Дрозна. – Но это не значит, что эта штука злая или была создана для того, чтобы нас мучили ночные кошмары. Кое-кто носит одежду из ловчей ткани, и она колышется и танцует вокруг тела, даже когда владелец стоит неподвижно. Если бы мы когда-нибудь нашли достаточно, чтобы сшить красивый наряд или платье, всем бы хватило на первый пенсионный взнос.
– Сказал человек с большими амбициями, – хмыкнул Гатинг.
– А почему этот лоскут ничего не стоит?
– Так ведь он бесполезен, вот почему, – ответила Сурт. – Как и говорит Дроз, чтобы что-то сделать, нужно больше ткани, но ее почти никто не находит. Только обрывки тут и там, вроде этого. – Потом она улыбнулась мне с таким видом, словно у нас был общий секрет. – На милый носовой платочек хватит, только вот сопли с него будут соскальзывать.
– Она ловит ветер, – проговорила я. – Как наши фотонные паруса. Может, это другой ветер, но ткань его ловит.
– К чему ты клонишь? – спросила Страмбли.
– Если иметь достаточно ткани, можно оснастить целый корабль. Паруса у него будут черные как ночь. И никто не увидит, как он приближается.
– Знаете, она права, – сказал Дрозна. – И для такого понадобится всего-то тысяча квадратных лиг ткани! Я прям не знаю, почему никто раньше до такого не додумался.
Они рассмеялись. И Прозор тоже. И я.
Но на самом деле мне было совсем не смешно.
Глава 19
– Если вам так будет проще, капитан, – говорила я, стоя в дверях его каюты, – я могла бы начать приносить вам ежедневные отчеты, а не после каждой вахты. По крайней мере, так мне не пришлось бы все время повторять, что я не услышала ничего, достойного упоминания. Или даже через день…
– Все в порядке, Фура, – сказал он, поднимая руку от своих карт и бумаг. – Поверь мне, я предпочитаю стабильное отсутствие новостей. По крайней мере, это говорит о том, что кости все еще поют. Ну ладно, заходи, не стесняйся. Любые твои новости не могут оказаться бо́льшим разочарованием, чем шарльер, который мы только что открыли…
Я осторожно вошла в комнату. Каюта Труско, соединенная отдельными дверями с камбузом и мостиком, была отделана красным и золотым и выглядела роскошно, как полагается. Это было более просторное помещение, чем то, которое Ракамор выделил самому себе, и оно выглядело прочнее и надежнее, чем любая другая часть «Королевы».
