Я взяла на себя свою долю риска, пробравшись в команду Труско. Не хотелось думать о последствиях того, что меня раскроют, – по крайней мере, до тех пор, пока я не буду к этому совершенно готова. А я знала, что буду. Но мне помогала Прозор, и в любом случае, по сравнению с тем, о чем я просила Адрану, мое маленькое представление было полной ерундой. Труско, возможно, был малодушным типом, хотя я не сомневалась, что ему хватит духу на несколько залпов, когда придет время. А вот Боса была жестока до мозга костей, и с ней все обстояло совсем по-другому. Я попросила Адрану попытаться обмануть капитана, использовать жадность Босы против нее, и я не сомневалась, что сестра попробовала это сделать. Не сразу – сперва она должна была все обдумать и рассмотреть со всех возможных углов зрения, – но рано или поздно она точно пошла бы на этот шаг.
Я знала Адрану. Она не могла отказаться от вызова, брошенного младшей сестрой.
И я подумала: а что, если она просто недостаточно хитра для Босы Сеннен? Должно быть, после обмана Гарваль у Босы уже появились какие-то сомнения на ее счет. Я смогла манипулировать Труско, но ведь у Труско не было причин думать обо мне плохо.
Я потихоньку дала волю воображению, размышляя о тех гадостях, которые Боса могла сотворить с Адраной в наказание за предательство.
Может быть, все еще делала.
Но потом моя сестра появилась, и с первого же мгновения контакта стало понятно: что-то изменилось.
Она была совсем рядом.
– Где ты пропадала? – спросила я, как только мы справились с радостью от осознания, что обе живы.
– Нигде. Боса ограничила использование черепа, зная, что он может сломаться в любой момент. Я перестала нести обычную вахту, и с тех пор мы никогда не были на костях одновременно. Это первый раз за пять дней, когда она отправила меня в комнату костей. Она просто хочет убедиться, что охотничьи угодья свободны и что вы не замышляете ничего нежелательного.
Я испытала радость напополам с ужасом, от которого едва не обгадилась.
– Значит, она купилась. Она идет за нами.
– Она вас видит. Через дальноглядные приборы. Она знает, что вы сложили паруса и готовитесь к экспедиции. Она не делится со мной всем, но я не думаю, что нас разделяют больше трех-четырех дней пути. Может, меньше. То, как она использует ионные двигатели и паруса… вы не увидите ее, пока она не окажется в пределах досягаемости орудий.
– Она что-нибудь подозревает?
– По поведению Босы трудно понять. Я сделала все так, как ты сказала: не пыталась ее подталкивать или что-то в этом роде. Просто выдала сведения и позволила Босе почуять кровь. Ее не интересует «Пурпурная королева», и она не очень-то высокого мнения о шансах Труско вытащить из этого шарльера какой-нибудь лакомый кусочек. Но она даст ему время. От нее ничего не отвалится, если она позволит ему зайти и выйти разок-другой. Ваш череп никуда не денется, и этот трофей ей нужен больше всего.
– Она не спрашивала о чтеце костей с «Королевы»?
– Я сказала ей, что в тебе нет ничего особенного. Но когда она увидит тебя, Фура, и поймет, как сильно ты похожа на меня…
– Не поймет. Пока не станет слишком поздно.
– Я знаю, почему ты выбрала Клык, Фура. Дело не только в том, что из-за случившегося с Гитлоу это место засело у тебя в голове. Дело в том, что́ они нашли в том хранилище. Ты думаешь, оно даст вам преимущество над Босой, позволит одолеть ее.
– Не одолеть. Уничтожить ее. Покончить с нею и с «Рассекающей ночь».
– Ты думаешь, что видела, на какую жестокость она способна, – сказала Адрана. – Но ты не видела. Пока нет. Ты увидишь Гарваль. Она мертва, Фура. Наконец-то перестала дышать, закончились ее страдания. Но для Босы это было только начало. По ее приказу окоченевший труп закрепили на бушприте, а тот, который был там раньше, бросили в Пустошь…
– Она не изобрела жестокость, – сказала я, чувствуя, как что-то покалывает в жестяных пальцах. – И никто не возложил на нее корону.
Я узнала о несчастном случае с Сурт, когда вышла из комнаты костей. Интегратор была снаружи, топала по корпусу в магнитных ботинках, таскала оборудование из грузового отсека «Королевы» через шлюз на другую сторону, где привязывала к катеру, который разместился рядом с главным кораблем. В скафандре Дрозны обнаружилась проблема с подачей дыхали – обычная неисправность, которую стоит ждать от старого, потрепанного снаряжения. Прозор взяла на себя его часть работы, а Дрозна вернулся, чтобы Тиндуф починил его скафандр.
Прозор и нашла Сурт. Она пробиралась мимо одного из парусных механизмов – предположительно пребывавшего в сложенном виде, – когда гидравлическая система внезапно включилась и он резко выскочил из корпуса. Я вспомнила, как Хиртшал использовал механизм управления парусами «Монетты», чтобы поймать кувыркающийся катер после того, как Боса начала атаку на нас. Тут вышло нечто похожее. Механизм сработал жестко и быстро, как катапульта или выкидной нож. Его основная часть не коснулась Сурт – случись так, ее бы раздавило, – но одна из снастей бегучего такелажа хлестнула по ней, отбросив на корпус, и от удара скафандр повредился, а сама интегратор потеряла сознание. Сурт повезло: снасти легко могли рассечь скафандр насквозь, – но она получила сотрясение мозга и огромную шишку на затылке.
– Не помню, – повторяла Сурт, когда Прозор снова затащила ее в «Королеву». – Я ничего не помню. Я просто была там, и все шло нормально… Не помню.
Что, возможно, было к лучшему.
Я чувствовала себя плохо из-за того, что случилось с ней, потому что Сурт проявила ко мне доброту, и было ясно: с Паладином она сделала все возможное, пусть даже его голова лишь раз ожила в моих руках. Мне казалось, что и она, должно быть, что-то увидела во мне, раз попросила помочь с чтением, – это был долг, к исполнению которого я даже не приблизилась. Но надо было выкинуть подобные мысли из головы. Сурт мешала нашим планам, и хорошо, что ей пришлось пострадать лишь самую малость.
– Удача не на нашей стороне, – сказал Труско, когда мы собрались на камбузе, и стало ясно, что Сурт не в том состоянии, чтобы снова облачиться в скафандр. – Сперва оценщик, теперь интегратор…
– Сурт будет в полном порядке после нескольких дней отдыха, – произнес Дрозна.
– Но она не сможет занять место Гатинга, – возразил Труско. – И не сочти за неуважение, Дрозна, но мы и так действуем на пределе возможностей – я не хочу вдобавок ко всему прочему сажать в то ведро самого тяжелого человека на корабле. Видимо, это вынуждает меня обратиться к помощи Прозор. В обычной ситуации я бы не одобрил отправку чтеца шарльеров внутрь одного из них, независимо от того, скольких премудростей мог набраться этот чтец. Но раз Сурт вышла из строя… и Тиндуф…
– Я знаю, где от меня больше всего пользы, – отрезал Тиндуф, и, к всеобщему облегчению, капитан не стал настаивать.
– Я могу это сделать, – сказала Прозор, старательно изображая сомнения, просто чтобы никто не подумал, что она слишком рвется в бой. – Но если мне придется рисковать своей шеей в этой штуке, хотелось бы знать, с какой стати новенькая так легко отделалась.
