– Это место я использую в основном для работы и когда хочу удалиться от общества. Развлекаться с друзьями я предпочитаю в моем доме на Ямайке.
– На Ямайке всегда весело, – задумчиво произнесла Аманда.
– Вы там бывали? – Мэнтон снова пытался что-то разузнать.
– Думаю… что да. Когда вы упомянули Ямайку, я, кажется, вспомнила теплое море, пляж, цветы и много солнца. Может, я это все себе вообразила? Но скорее я была там: все представляется так живо.
– Пойдемте посидим на веранде, – предложил Мэнтон. – Я люблю смотреть на лунную дорожку. Мы можем выпить там ликера.
На веранде стоял глубокий диван с множеством подушек, напротив него располагался маленький столик, на который слуга поставил бокалы для ликера на длинных ножках и наполнил их густым золотистым шартрезом.
– Я больше не буду пить, – запротестовала Аманда.
– После ликера вам станет лучше, и вы будете хорошо спать!
Слуга вернулся в дом и задернул занавески.
Они оказались почти в полной темноте. Только мерцали звезды, и над морем медленно всходила луна.
«Мне нужно быть осторожной, – говорила себе Аманда. – Я выпила гораздо больше, чем обычно. Ужасно будет, если я проболтаюсь».
– Расскажите мне, что вы помните о себе? – прозвучал в темноте низкий голос Макса Мэнтона.
– Вряд ли мне есть что рассказать вам. Сегодня днем я пыталась представить себе, сколько мне может быть лет, но я не знаю даже этого.
– Можно я расскажу кое-что о вас? – спросил Мэнтон.
– Что же вы можете рассказать?
Он придвинулся поближе и взял ее маленькую ладонь в свои руки.
– Я думаю, что вы очень красивы. Сначала я даже испугался, лишь очень опасные из моих врагов могли привлечь на свою сторону такую красавицу.
– Вы мне льстите, – сказала Аманда.
– Что бы я ни сказал, этого будет недостаточно. – Макс Мэнтон пододвинулся еще ближе.
Отложив сигару, он положил руку на спинку дивана за ее спиной и постарался взглянуть ей в лицо. Аманда почувствовала приближение опасности и одним неожиданным движением оказалась на ногах.
– Давайте не будем говорить обо мне, – легко проговорила она. – Я ведь почти ничего не знаю об этом предмете. Давайте выйдем в сад. Какой прекрасный аромат! Вероятно, это цветет акация.
Мэнтон не ответил, но Аманда заметила, что он погасил сигару, прежде чем пойти за ней к краю веранды, где она стояла, прислонившись к балюстраде.
Она почувствовала, что было бы лучше вернуться в дом, а не стоять здесь в темноте.
– Аманда, – произнес он мягко, – это очень милое имя очень милой женщины. Не думаете ли вы, что сами боги с Олимпа послали мне вас в подарок?
– Боюсь, они забыли посоветоваться со мной, – сказала Аманда.
– Не глупо ли так беспокоиться о том, кто вы? Не лучше ли просто наслаждаться моментом? Посмотрите, как прекрасно море. А за нами горы.
– Да, – слегка вздрогнула девушка. – Я обратила внимание, что на их вершинах лежит снег. Мне холодно, пойдемте в дом.
– Когда вы видели снег? – спросил Макс Мэнтон.
– Может, когда летела в вертолете? Не знаю… не могу вспомнить. Помню только, что заметила сегодня снег.
Она отстранилась от него и решительно направилась в дом.
– Покажите мне ваши картины, – попросила Аманда, не желая снова оказаться на низком диване рядом с Мэнтоном.
– Вы интересуетесь современным искусством? – спросил он.
– Да, конечно, – ответила она. – Какой великолепный Ренуар! Никогда не видела ничего подобного.
– Эта картина – одна из моих самых любимых, – сказал Макс Мэнтон. – А рядом, по-моему, одно из лучших творений Сислея.
– Восхитительно! – произнесла Аманда. – Посмотрите! Глядя на эту пшеницу, словно ощущаешь ветер, который колышет колосья.
Девушка понадеялась, что опасность миновала, но, отступив на несколько шагов, чтобы полюбоваться полотном Сезанна, внезапно почувствовала, как Макс Мэнтон обнял ее.
– Мы теряем время, – сказал он. – Вы знаете, что мне нужно, и просто дразните меня.
– Нет, пожалуйста… – Она оттолкнула его руку. – Мы… фактически не знакомы…
– Но это было такое необычное знакомство! Послушайте, Аманда, не будьте недотрогой. Мы здесь одни, а вы самая очаровательная девушка из тех, что мне довелось видеть за многие годы.
– Нет, пожалуйста… пожалуйста, оставьте меня.
Она сопротивлялась, но он был настолько сильнее ее, что очень скоро Мэнтон прижал ее к себе так, что она не могла высвободить руки.
– Отпустите меня, – взмолилась девушка, стараясь не впадать в панику.
– Почему? – Мэнтон наклонился и поцеловал ее в губы. Его губы были такие горячие, что словно ранили ее губы. Аманда с трудом освободилась и отчаянно выкрикнула:
– Оставьте меня!
– Не будь дурочкой, – проговорил он.
Аманда поняла, что он хочет повалить ее на диван, и, вырвавшись из его объятий, выбежала в холл.
Мэнтон засмеялся, словно ее сопротивление лишь возбудило его.
– Тебе не убежать, Аманда! – проговорил он ей вслед.
Девушка понеслась вверх по лестнице. Сандалии были ей велики и мешали бежать, но она достигла двери своей спальни. Запереть ее за собой девушка не успела. Нога Мэнтона просунулась в щель.
Он захлопнул за собой дверь, и Аманда медленно попятилась в другой конец спальни.
– Пожалуйста, оставьте меня, – тихо, дрожащим голосом произнесла она.
– Ты очень красива, – улыбнулся Мэнтон, – но была еще прекраснее, когда я увидел тебя впервые почти обнаженную.
Он подошел ближе, и Аманда вскрикнула:
– Оставьте меня в покое! Убирайтесь из моей комнаты! Вы не сделаете этого… не сделаете!..
– Подарок богов, – снова улыбнулся Макс Мэнтон. – Какой мужчина отказался бы от столь щедрого дара?
Он подходил все ближе и ближе. Она видела, что все первобытные инстинкты заставляют его стремиться овладеть женщиной, которую он хочет, к тому же слишком хрупкой, чтобы противостоять ему.
На мгновение Аманда отвела взгляд, ища орудие, которым могла бы защититься. Подсвечник показался ей достаточно тяжелым, но было слишком поздно.
Он прыгнул на нее, словно лев на добычу, и швырнул на постель. Навалившись на нее и впившись в ее губы, Мэнтон принялся стаскивать с нее платье.
Она отчаянно сопротивлялась, но силы были слишком неравны.
– Пожалуйста! – умоляла девушка, но Мэнтон лишь неистовее прижимал к ее губам свои губы.
Неожиданно дверь спальни резко отворилась, и Аманда ощутила, что тяжесть его тела ослабла. Мэнтон резко повернулся к вошедшему.
