– В таком виде я никуда не поеду, – произнесла Аманда.
– Это настолько важно, что вы должны. Представим дело так, что одна милая дама одолжила вам жакет и пару сандалий. Чтобы немного прийти в себя, вы можете принять ванну, как только приедете на виллу. Там найдется и какая-нибудь женская одежда.
– Он сказал, что она принадлежит его кузине.
– Это какое-то новое название подобных отношений, – мрачно заметил майор Джексон.
– Могу я взять что-нибудь из своих вещей?
– Нет! – коротко и безапелляционно отрезал он. – Машина будет готова через пять минут. Поднимайтесь наверх, наденьте жакет, умойтесь, но не слишком усердствуйте. Помните: вы одолжили жакет и туфли у жены того человека, который связался с людьми, которые спасли Мэнтона.
– То есть с полицией? – спросила Аманда.
– Не совсем, но это не важно. Ваше дело рассказать вашу историю: что вы постучали в дом, что вы очень устали, что хозяин того дома взял все в свои руки… Его жена была очень мила с вами, потому что ей очень хотелось спровадить вас поскорее обратно на виллу.
На мгновение Джексон остановился и добавил:
– Но если вы и в самом деле хотите умыть руки, я вас пойму.
– И станете призирать меня, не так ли?
– Я думаю, что вы очень смелая; не многие женщины способны на то, что вы сделали прошлой ночью. Честно говоря, я вами восхищаюсь.
Он улыбнулся так, что сомневаться в искренности его слов не приходилось. Аманда почувствовала, что краснеет. Ей пришло в голову, что так должны были чувствовать себя его подчиненные в армии, когда он хвалил их.
– Я вернусь туда, – сказала она, – но это не так просто, как вы думаете.
Она повернулась, чтобы пойти наверх, но Джексон удержал ее за руку и привлек к себе.
– Я знаю, что это чертовски сложно, но я ненавижу, когда работа не доведена до конца. И ведь это последнее дело для вас с Верноном.
Ни я, ни Вернон не представляли себе всего этого, когда так легкомысленно решили вовлечь вас в подобные дела. Это не для женщины, но думаю, что ни вы, ни Вернон не захотели бы остановиться на полпути.
– Конечно, вы правы, – коротко ответила Аманда.
– Боюсь, что вы слишком устали, чтобы продолжать. Обещайте, что, когда вернетесь на его чертову виллу, вы сразу ляжете в постель. Пусть его слуги позаботятся о вас.
– Мне не слишком нравится то, что я знаю о мистере Максе Мэнтоне. Если бы не соблазн отправить за решетку этих шантажистов, я оставил бы его гнить в форте. Честно говоря, он не стоит тех усилий, которых стоило его спасение.
Он взглянул на ее ноги, все в грязи и в запекшейся крови.
Ей живо представилось, как она выглядит при свете утреннего солнца.
Пробормотав нечто нечленораздельное, она высвободила руку и побежала наверх. Она нашла свою спальню, подошла к зеркалу и с отвращением посмотрела на свое отражение. Потом прошла в ванную, умылась и тщательно расчесала волосы.
По ее мнению, она могла бы принять горячую ванну, но подобная задержка не входила в планы майора Джексона.
Она достала из платяного шкафа жакет из мягкой голубой шерсти и надела прямо на грязные ноги подходящие по цвету сандалии.
Компактная пудра и ночная рубашка перекочевали в один из карманов жакета, а пара чулок – в другой.
Чужие трусики она сменила на свои собственные.
Не осмеливаясь больше тянуть, она пошла очень осторожно, так как при каждом шаге по лестнице сандалии причиняли ей сильную боль. Майор Джексон сидел в инвалидном кресле у входа в дом и смотрел на часы.
– У вас ровно двадцать пять минут, чтобы вернуться на виллу, – сказал он. – По пустым дорогам добраться туда будет несложно. Они уже больше не держат его.
Аманда не осмелилась спросить, кто эти «они» и где сейчас Макс Мэнтон.
– Спасибо, – сказала она. – Не думаю, что когда-нибудь в жизни была рада видеть кого-нибудь больше, чем вас сегодня утром.
Он смотрел на нее с выражением, которого она не могла понять.
– Вы очень смелая, – мягко повторил он. – Я восхищаюсь вами.
Он взял ее руку и поднес к губам.
Прикосновение его губ заставило ее вспыхнуть. В смущении она вырвала руку и быстро пошла к машине.
Шофер в берете, похожий на французского рабочего, помог ей сесть на заднее сиденье.
Аманда хотела помахать на прощание рукой, но майора Джексона уже не было, и даже парадную дверь уже закрыли. Машина рванула с места.
Они неслись с бешеной скоростью по улицам и закоулкам Ниццы, а затем повернули от моря к горам.
За двадцать пять минут они успели добраться до виллы. Солнце уже поднялось. Бугенвиллея и цветущая мимоза превращали все вокруг в сказку, и даже мысли об опасности казались в этой сказке неуместными.
Но боль в ногах убеждала ее в том, что все случившееся не было сном. Она ощутила досаду на майора Джексона: любой на его месте предложил бы ей хотя бы промыть и перевязать ее раны. Однако она чувствовала, что Джексон все сделал правильно.
Потрясение от всего, что случилось с ней, было опаснее ран. Дав ей выпить и уложив спать, он помог ей справиться с шоком.
Неожиданно машина остановилась, и Аманда увидела, что они уже у ворот виллы. Привратник поспешил навстречу. Это был крупный, плотный мужчина, но его бледность недвусмысленно говорила о том, что вчерашняя инъекция наркотиков не прошла для него незамеченной.
– Леди приглашена на виллу. Вчера вечером ее увезли вместе с мистером Максом Мэнтоном. Он вернется через несколько минут, – по-французски сказал ему шофер Аманды.
Привратник был сбит с толку, но открыл железные ворота, и они подъехали к парадной двери.
– До свидания, мадемуазель, – произнес водитель. Он не сделал попытки помочь ей выйти из машины, и она поняла, что он стремится избежать расспросов.
– До свидания, месье, – вежливо ответила она.
В дверях появился слуга-китаец. Машина уже отъехала. Аманда медленно поднялась по ступенькам.
– Произошел несчастный случай, – сказала она по-французски.
Слуга, видимо, не понял, но Аманда прошла в дом, слыша, как подъехала еще одна машина. Она обернулась.
За рулем сидел незнакомец, а рядом с ним – Макс Мэнтон.
Сердце ее вдруг тревожно екнуло. Ей так не хотелось встречаться с ним сейчас! Так хотелось вернуться к тому чувству безопасности, которое она испытывала в присутствии Айвана Джексона.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Макс Мэнтон медленно вышел из машины. На его лице была гримаса недовольства, он выглядел помятым и небритым.
