– Ну и что? Инна говорит, что красота в жизни – не главное! Олеська, вон, тоже некрасивая, зато знаешь, как стреляет? Жека – и тот завидует.
Даша почувствовала, что снова краснеет, но удержаться от вопроса не смогла:
– А в следующий раз Джек придет? Или опять ты?
– Не знаю, – помедлив, отозвалась Лара, – там видно будет. – На Дашу она смотрела почему-то с сочувствием.
Дом. 52 дня после возвращения. Герман
Первое письмо, полученное от Кирилла – спустя неделю после того, как бункерный, для правдоподобности оглушенный, был передан с рук на руки Толяну, – адапты едва не сожгли. Письмо подносили к лампе, к печке, к свечам, на несчастный лист дули, дышали и затейливо матерились, но ничего не происходило. Обещанные бункерным голубые буквы проявляться не желали.
– Пустышка, – категорически объявил Герман, отбирая у адаптов лист.
Они тогда здорово приуныли. Не раз потом приходили к Герману с безумными планами вызволения Кирилла – мысли эти, вопреки надеждам командира, не покидали ребят ни на минуту.
Сам он, к тому времени уже окончательно убедившийся, что к бункерному ребята привязались всерьез и теперь с командира с живого не слезут, устал на них рявкать. И тоже снова и снова прокручивал в голове, что можно сделать – каждый раз понимая, насколько идеи опасны и неосуществимы. Зато со следующим письмом из Вязников прискакала сама Марина, возбужденная и запыхавшаяся.
– Есть! – едва влетев во двор, крикнула она. – Видно буквы!
В письме, растянутом на два листа – один без тайного наполнения, для передачи в Бункер, а другой с проявившимися после нагрева голубыми строчками – наличествовало единственное емкое предисловие: «Оружейные склады!» – и содержался список химических реактивов, название и количество.
Больше Кирилл – очевидно, из соображений безопасности и экономии места, – ничего не написал. Хотя большего, в общем-то, и не требовалось – Герман, ознакомившись со списком, присвистнул. Специалистом-взрывником он не был, но, как любой пацан, в свое время весьма интересовался, чего бы такого с чем смешать, чтобы всем врагам прокашляться. И легко сообразил, зачем могли понадобиться Кириллу такие составляющие, как нитроглицерин и аммиак, в сочетании со словами «оружейные склады».
– Бункерный-то ваш, по ходу, теракт готовит, – оглядев притихших адаптов, бросил он. – Бен Ладан недоделанный.
Ребята переглянулись:
– Кто?
Герман досадливо вздохнул. Он был уверен, что о знаменитом воине Аллаха подопечным рассказывал. Но если, к примеру, запутанное генеалогическое древо персонажей саги о Звездных войнах адапты знали наизусть, то с реальными историческими личностями дело обстояло хуже.
– Террорист такой был, – еще раз объяснил Герман, – взрывы устраивал.
– Ну, так и флаг ему в руки, – имея в виду, очевидно, Кирилла, выразил общее мнение Рэд. – Пусть готовит на здоровье. По-другому, значит, выбраться не сможет.
– И пусть хоть половину владимирских перебьет, если не то намутит? – возмутился Герман. – Так, что ли?
Лара насупилась:
– Никого он не перебьет! Бункерный не такой. Он поначалу даже Диких жалел – скажи, народ?
И Герману рассказали про взрыв в Набережных Челнах. Слухи о нем докатились до командира давно, но о том, кто являлся мозговым центром операции, узнал только сейчас.
Н-да… А пацан-то и впрямь молодец. О том, что охрану возле оружейных складов параноик-Толян не держит, Герман знал, разведка докладывала. Людям Толян не доверял, установил на дверях и внутри хитрую систему сигнализации – с кодами, ведомыми только ему. Кирилл об этом, очевидно, тоже узнал.
Люди при взрыве не погибнут – разве что случайно, кто-то, оказавшийся рядом – об этом парень, если он действительно таков, каким его описывают ребята, вероятно, подумал в первую очередь. А уж в какое тихое, благостное создание превратится Толян, лишившись главного козыря, Герман и думать боялся, чтобы не сглазить. Если бы Кириллу удалось осуществить задуманное, это в корне поменяло бы расстановку сил во всей Цепи, Герман о подобном и мечтать не смел…
– Ладно, – решил он. – Завтра в Бункер поеду. Попробую придумать, как реактивы выцепить.
Адапты переглянулись.
– Прямо сам поедешь? – уточнил Рэд.
– А что? Думаешь, дорогу не найду?
– До Бункера – найдешь. А дальше что?
– Дальше попробую с Григорием договориться. Бункерный ваш пишет, что он может помочь.
Письмо Кирилла заканчивалось словами: «Пропуски в хранилище есть у Сергея Евгеньевича, Вадима Александровича, Елены Викторовны и Григория Алексеевича. Ориентироваться в хранилище могут помочь Григорий Алексеевич или Даша. В Дашке я уверен. Григорий Алексеевич – не знаю».
– Он пишет – «не знаю», – напомнил Рэд. А если откажет доктор? Если Ваде тебя сдаст?
– Не сдаст.
– Точно?
Герман задумался.
Гриша – хороший человек. Но как поведет себя, оказавшись перед выбором – помочь им с Кириллом или поступить «правильно», доложив о происходящем Вадиму, – предсказать с уверенностью Герман не мог.
Военный все-таки, черт его знает, что в башку ударит по части «нарушения дисциплины»…
Рэд сомнения командира уловил. Напомнил:
– Тут наверняка надо действовать. Спалишься, так второго шанса не будет… Пусть лучше Жека идет. Он-то точно почует, можно доктору доверять или нет. Тем более, что бункерный еще про девку пишет – если с доктором не срастется.
– Девка – это хорошо, – обрадовался Джек, – это я могу!
Герман обреченно вздохнул.
Любвеобильность питомца аукалась ему не раз и не десять, из соседей только ленивый с тех пор, как смазливый негодник вступил в пубертат – а созревали адапты рано, по наблюдениям Германа, строение и физиологию взрослых людей обретали уже годам к тринадцати, – не докладывал об очередном сеансе обольщения. Из пролитых по ветреному красавцу слез могла бы составиться небольшая речка. Герман поначалу злился, потом рукой махнул.
«Не хотела бы – так не дала бы, – привык он рявкать в ответ на жалобы соседей. – Никого ж не насиловал! Так или нет?» И жалобщики грустно смолкали, поскольку возразить было нечего.
– Ты там смотри у меня, – пригрозил Джеку Герман. – Метлой мети, сколько влезет, а хрен чтоб на привязи держал! Эта принцесса тебе – небось, не Дунька с мыльного завода… И вообще, сперва Григория прощупай. Может, с ним срастется.
– Есть, – ухмыльнувшись, козырнул Джек.
Вернувшись из Бункера, доложил, что «с доктором каши не сваришь».
– Молодой был – орел был, – пояснил он. – А сейчас закис хуже плесени, шибко осторожный. Пропалит он нас, к бабке не ходи.
– А девчонка?
