– Но пропуск ты не нашел?
– Не-а. Пропуск потом у лохматой вытащил.
– Как?
Джек подмигнул:
– От изнасилования спас. Вот и подарила.
У Лары округлились глаза.
– Спас?! От изнасилования?!
– Угу. Уговорил.
– Ох, трепло… – Лара помолчала. – У них Евгеньич – хороший. Не как Вадя, и не как эта баба противная.
Джек покачал головой:
– Хороший-то хороший, да только недолго ему осталось. И главные сейчас в Бункере – Вадя с лохматой. Еще хуже него стерва! Девчонке мозги наизнанку вывихнула, чтоб от нас подальше держалась. А сама…
– Что – сама?
– Ничего.
Джек вдруг спрыгнул с кровати, подошел к окну. Распахнул раму, покрутил рычаг, поднимающий затворку на ставне. Закурил. Лара покосилась на часы.
– Не сгорю, – успокоил он, – проверено.
– А доктор? – вспомнила Лара. – Его ведь тоже все слушаются?
– Доктор – нормальный… – Джек выдохнул дым. – В молодости был. А сейчас ему все по фигу. Как сказать… Уже решил для себя, что сдохнет в Бункере, понимаешь? Вот, сколько проживет, столько проживет, а больше ему не надо. Он, как будто, уже помер, вместе с женой своей. Что ему Вадя скажет, то и делает. С ним про бункерного откровенничать – себе дороже б вышло, это я четко срисовал.
Лара вздохнула.
– Девку жалко.
– Угу. Одна она там нормальная… Не ревела хоть?
– Нет. – Лара улыбнулась. – Хотя мне – не больно обрадовалась. Тебя ждала.
– От тоже, удивила! Меня в каждом поселке ждут.
Лара пошарила по полу и запустила в Джека тапком. Тот поймал снаряд на лету, положил на подоконник.
– Ты там поаккуратнее с ней, – помолчав, попросила Лара. – Такая ведь, если врежется, так на всю жизнь.
Джек хмыкнул.
– Сказала, блин. Как она может врезаться, когда знать не знает, что с парнем делать?.. У нее даже звук другой, не как у нормальных девчонок. Журчит себе, что твой ручеек, ни то, ни сё. Член увидит – небось, в обморок упадет… Тьфу.
– А по-твоему, только для этого влюбляются? – возмутилась Лара. – Только чтобы трахаться?!
– Дак, я б не возражал, кабы только для этого… – Джек увернулся от второго тапка. – Ладно, не дуйся.
Подошел, сел перед Ларой на корточки.
– Не слышу, думаешь, как ты по бункерному страдаешь? – Потормошил Лару за коленку. – Не кисни. Насмерть не забьют, он Толяну живой нужен. Прорвемся! Главное, чтобы девчонка не спалилась.
– Слушай, – вспомнила Лара, – я давно спросить хотела. Вот, то, как ты людей слышишь… Оно случайно не стало… ну, сильнее, что ли? Раньше ты так с ходу не сек, кто по ком страдает.
– Стало… Погоди! У тебя тоже?
– Ну да. Я бункерного очень хорошо чувствую. Про Сталкера сразу поняла, что повязку снимать пора, хотя даже не прикасалась. И вообще…
– А отчего это?
– Да почем я знаю. – Лара вздохнула. – Взрослеем, наверное.
– А с Олеськой – так же?
– Я с ней не разговаривала. Она такая сейчас… Не до вопросов. Как будто болеет тяжело, только я это лечить не умею.
– Я умею.
Лара изумленно вскинула брови.
– Ну, не лечить, – поправился Джек, – не то брякнул… Не знаю, как сказать. Просто подходил к Олеське недавно, она на полигоне была. Сидит на земле, смотрит не пойми куда. Звук идет – хоть вешайся, такая безнадега. Я рядом сел, обнял. И звук этот… вот, не знаю, что я с ним сделал! На себя перетянул, что ли?.. Не объяснить. Но услышал потом, что Олеське полегче стало.
– Это вчера было?
– Угу. Откуда знаешь?
– Почувствовала, что ей легче… А ты ужинать не приходил! Я заглянула – спишь.
– Ну да, сплющило маленько.
– Балбес, – рассердилась Лара. – Оттого, видать, и сплющило! А сам вечером еще в завал потащился!
– Да к вечеру отпустило уже.
– «Отпустило»!.. Сиди, я тебе сейчас отвар приготовлю. И чтоб всё до капли выпил, ясно?
Сентенцию о том, что самогон помог бы гораздо лучше, Лара проигнорировала.
Владимир. 150 дней после возвращения. Кирилл
– А может, я все-таки останусь?
Стелла, уже одетая для улицы, жалась к Кириллу. Уходить было страшно. Она никогда раньше не покидала поселок.
– Нет. Пожалуйста, иди. Не теряй времени, за мной вот-вот явятся… Ты все помнишь? Куда идти, что говорить?
– В Вязники… Там Марина. Сказать, что я от бункерного. И ждать.
– Умница. Иди.
– А ты? – Стелла всхлипнула.
– Стелл. Ну, сколько раз уже обсуждали… Все со мной нормально будет. – Кирилл мягко отстранил девушку от себя. – Давай, соберись. Тебе еще с этими уродами разговаривать.
– Ни пуха ни пера, – пробормотала Стелла. И быстро, чтобы больше уже не оглядываться, вышла из комнаты.
Кирилл, застыв за входной дверью, напряженно прислушивался к ее перебранке с охранниками.
«…Приспичило умнику кофе – и бери, где хочешь, хоть рожай! А у меня не готово ничего, я на базу потом собиралась. На хрена только вы его приволокли…».
Кирилл переживал, что Толян мог дать команду не выпускать из дома даже Стеллу… Уф-ф. Пронесло. Вышла.
По словам Тохи, со стороны Вязников поселок охранялся «чисто для виду», и покинуть его можно было беспрепятственно. Мало у кого могло возникнуть желание бросить налаженную, относительно сытную жизнь здесь ради борьбы за выживание в полуголодных Вязниках. Стелла – девушка сильная и неглупая. Должна добраться.
Кирилл прошел на кухню, сел за стол.
Как же тянется время, когда чего-то ждешь! Особенно когда ждешь плохого.
И страшно. Пока готовился, было не страшно. Рядом с Тохой, со Стеллой, Кирилл казался себе крутым и очень умным. А сейчас, когда их нет рядом, вдруг отчетливо, до сосания под ложечкой, стало ясно, какая авантюра – все то, что он придумал. И сколько разных «если» должны сойтись для того, чтобы безумный план сработал.
Если не подведут Стеллины подруги из гарема. Если Тоха все успел. Если Толян со злости Кирилла не пристрелит – сразу, без всяких разборок. А еще – если соратники не сдадут своего вожака.
Стеллу могут перехватить по дороге, припугнуть пытками, и девушка вряд ли выдержит. Тоха… Тоха его однажды уже предавал. Сделать здесь хоть что-то, не доверившись казанскому, было невозможно: свободно передвигавшийся по поселку Тоха стал ногами, руками и глазами Кирилла. Но сближаться с ним – даже просто, хотя бы раз, поговорить по душам – Кирилл себе не позволял. При попытках Тохи сделать это холодно отстранялся.
