Вика испуганно встрепенулась. Мозгалевский поморщился.
– Просто если донор памяти страдал болезнью почек, то, проснувшись, вы можете почувствовать боль в пояснице, но, – поспешил успокоить профессор, – ничего страшного в этом нет и на вашем здоровье это не отразится. Фантомные реакции могут коснуться и вкусовых предпочтений в еде, спиртном, куреве, а также в наркотических и сексуальных пристрастиях. Именно поэтому мы категорически не рекомендуем использовать память бывших наркоманов и тщательно проверяем сексуальную ориентацию как доноров, так и дримтрипперов.
– А я б Высоцким потусовался, – хохотнул Мозгалевский, дернув носом, – глядишь бы и сам петь начал. Даже интересно, чем ширялись великие поэты великой страны.
– К сожалению, это невозможно, поскольку небезопасно, – отрезал Лев Моисеевич. – Как я уже говорил, любой сильнодействующий препарат может спровоцировать необратимые процессы в сознании.
– Но то ж во сне, профессор.
– Дело в том, что сознание фиксирует эмоции, которые наркоман переживает во время «кайфа», и запоминает тонус головного мозга. Поэтому память донора может полностью подчинить состояние организма вполне здорового и уравновешенного дримтриппера. Пожалуй, на этом я пока прервусь. Теперь вам осталось подписать кое-какие бумажки и проследовать в процедурную.
– Договор будем заключать? – деловито поинтересовался Блудов.
– Вы шутите? Какие здесь могут быть договоры? И, главное, куда вы с ними потом пойдете? В ближайшую психушку? Мол, так и так, в Мавзолее Ленина такого-то числа мне с друзьями за миллион американских долларов сделали лоботомию, чтобы во сне отправиться в прошлый век. Выполненной работой остался недоволен, прошу взыскать с Мавзолея вышеуказанные средства и моральную компенсацию? – Лев Моисеевич обнажил гнилые десна.
– Смешно, – прикусил губу Блудов. – Тогда что мы будем подписывать?
– Обязательство о неразглашении государственной тайны.
– То есть, если я проболтаюсь, меня посадят? – хихикнула девушка.
– Боюсь, драгоценная Виктория, в этом случае сажать будет некого.
– Красноперов нас чайком с полонием отпочует? Да, Вить? – пытался пошутить Мозгалевский в напряженную пустоту.
– И сушками с цезием, – сухо ответил генерал. – Несете ерунду! Профессор, извините моих друзей. Здесь все понятно. Давайте вашу канцелярию и пройдемте на аппараты.
– Тогда вы уж проясните по поводу операции, – словно оттягивая момент, поднялся Блудов.
– Покорнейше извините. – Лев Моисеевич принял свое обыкновенное сутулое состояние. – Каждая операция продлится не более получаса, проходить она будет под общим наркозом. Насчет лоботомии, как вы понимаете, это была шутка. Вскрытие черепной коробки не понадобится. В ваших головах и без того входных отверстий хватает. Электростимуляция шишковидного тела мозга будет достигаться разрядами в шейный нерв. Иглу мы…
– Иглу? – побледнела Вика.
– Лев Моисеевич, давайте переходить к сути, а то мы так Вику потеряем, – поспешил вмешаться Красноперов.
– Насчет процедурных моментов не беспокойтесь. Обещаю, вы ничего не почувствуете. Итак, после процедуры вы можете ощутить подташнивание и головокружение, словно от морской болезни. Это пройдет в течение дня.
– А дальше?
– Мы обработали вашу заявку. Ночью вы будете встречаться во сне друг с другом. Господин Блудов, вашим донором памяти станет Сталин Иосиф Виссарионович, вы насладитесь закатом советского императора. Виктор Георгиевич, вам достанутся маршальские звезды Георгия Константиновича Жукова. Виктория будет сопровождать вас в качестве машинистки Екатерины Андреевны Климовой. Вы же, Владимир Романович, – профессор перевел взгляд на Мозгалевского, – станете отцом атомного проекта, хозяином ГУЛАГа и командующим армией чекистов Лаврентием Павловичем Берией.
– Кроме Жукова, все они плохо закончили, – тяжело вздохнул Мозгалевский.
– Поверьте, вам это не грозит. Во-первых, путешествие прервется раньше смерти Сталина. Во-вторых, если человек во сне переживает смерть донора памяти, он сразу просыпается, дримтриппинг заканчивается, и уже в следующую ночь вы наслаждаетесь привычными снами.
После причащения гостайной Лев Моисеевич развел гостей по отдельным палатам.
Блудов последним зашел в похожий на келью кабинет, где его ожидали двое врачей в медицинских масках, над которыми застыли седые глаза. Обстановка напомнила Михаилу Арленовичу казенную ветлечебницу, куда они с мамой в детстве отвозили усыплять своего больного кота. В архаике советской медицины безнадежно тонул странный электронный агрегат без всякой маркировки, похожий на нечто среднее между оборудованием для УЗИ и бормашиной.
Глава 10. Что не сделает закон, то восполнит пуля
Мавзолей друзья покидали молча. В этом молчании заключалось не предвкушение удовольствия, но страх перед его последствиями. Страх был грядущий и коллективный: от раздражающего нытья в правом подреберье у Блудова до немой паники у Вики. Мозгалевскому мерещилось нестерпимое жжение в затылке, которое он объяснял началом кровоизлияния в мозг, тщетно пытаясь в этом разувериться.
Красная площадь затягивалась сумерками, и наступавшие потемки почему-то обрадовали наших героев. С глупой неприкаянностью бродили люди туда-сюда, словно куски пенопласта, гоняемые сквозняками кремлевских ворот. Не сговариваясь, друзья перешли к ГУМу, уселись в ресторане, где последний раз в жизни ужинал Борис Немцов со своей спутницей.
– Вить, ну вот скажи по-честному, по-боевому, как будущий маршал будущему генералиссимусу, Борю же вы замочили? – зачем-то отчаянно и резко бросил Михаил, слегка оторопев от собственного тона.
– Мишань, поверь, как маршал генералиссимусу доношу, – с улыбкой принял игру Красноперов, – не мы.
– Хорош заливать! – с неожиданной злобой оборвал его Блудов. – Если не вы, тогда знаете кто.
– Борю царские башибузуки исполнили, а мы лишь за ними присматривали, – невесть с чего вдруг приоткрылся Красноперов. – Концы отсекли и подчистили немножко. Мы же не убийцы и не разбойники. Так мараться никто не станет.
– Даже если Папа прикажет? – бесцеремонно влез в разговор и Мозгалевский.
– Он никогда не прикажет. Такие приказы отдают псам, а не офицерам.
– Какое формалиновое благородство! – скривился Блудов и переключился на официанта, мигом отозвавшегося на характерный жест. – Пятьдесят «Макаллана».
– Миш, спиртное же нам нельзя, – дотронувшись до руки Блудова, молебно возразила Вика.
– Во-первых, в небольших дозах можно, а во-вторых… тоже можно. Так получается, за Борю сейчас сидят не те? – вернулся к разговору Блудов.
– Почему же? Они самые! – усмехнулся Красноперов.
– Тогда чего же вы их не отмазали? Поматросили и бросили? – не унимался Блудов.
