– А при чем здесь расширение сознания? – Мозгалевский не отрывал взгляда от раскрученной им янтарной жидкости в стакане.
– Ну, этим занимаемся не мы, а медики, генетики и мозгоправы. Финансирование у этих ребят в два раза больше, чем у всего российского образования, а секретность пуще, чем у всех наших спецслужб. И, заметьте главное, одним из приоритетных направлений является изучение снов.
– Дарвин, Фрейд и прочая хрень? – Блудов, считавший себя неплохим аналитиком, пытался определить, куда же клонит их друг, но не мог понять и теперь неудачу свою скрывал за небрежной улыбкой.
– Установлено, – в голосе Красноперова прорезались лекторские нотки, – что человеческий мозг задействует максимум одну десятую от своих возможностей. Это распространяется и на сны. Фрейд, Юнг, Бехтерева описали лишь доли процента общего потенциала снов. Их выводы сомнительны, поскольку не имеют практических результатов. Но вот новейшие исследования ДНК и структуры человеческого мозга привели к революционным открытиям.
– Георгич, мы ж не на лекции. Можно проще, без академизма. – Блудов разлил по стаканам остатки виски.
– Удалось установить взаимосвязь работы нашей памяти и ДНК, – генерал, не чокаясь, пригубил. – Оказывается, наш мозг подобен регистратору. Он записывает всю поступающую сенсорную информацию, в том числе и время.
– И на летнее время переводится? – съязвил Мозгалевский.
– Часы и минуты – лишь условная мера жизненного потока, – продолжал генерал. – Образ несовершенный и субъективный, это всего лишь человеческая уловка. Но время объективно, постоянно и нерукотворно, оно не может зависеть от человеческого сознания, от шестеренок и маятников. Настоящее время – это энергия, последовательная и бесконечная, которая не измеряется часами и годами.
– А чем тогда? – непроизвольно бросил взгляд на свой Breguet Владимир.
– Если бы я знал, то мог бы из времени синтезировать информацию. А это уже нечто среднее между Нобелевской премией и мировым господством. Но мы уже где-то рядом. Нам удалось установить, что ДНК фиксирует эту энергию. Каждая подобная макромолекула в нашем организме «пишет» нашу историю.
– Ничего себе объемчики! – присвистнул Мозгалевский.
– По сути, не так и много, даже с точки зрения нашего отстающего от Создателя прогресса. Сто лет – это где-то 880 тысяч часов. В среднем на один час более-менее качественной записи требуется один гигабайт памяти. Так что на человеческий век нужно всего-навсего 860 терабайт. По сравнению с предполагаемыми объемами ДНК ничтожно мало.
– Получается, что в останках любого человека можно отыскать запись всей его жизни? – Блудов вдруг почувствовал, как сквозь мутное умничанье проглянула суть разговора, то, ради чего и собрал их сегодня друг.
– Именно! Причем энергия времени заложена в ДНК в виде уникального кода, подобного географическим широтам, распростертым на все человеческие судьбы. Но пока для ученых это всего лишь биологическая нить в электронном микроскопе, которую нельзя ни промотать, ни просмотреть, а только лишь сопоставить с жизнями современников.
– Если из ДНК нельзя извлечь информацию, то какой во всем этом смысл? Дай мне бюджеты, я тебе каждый день буду подобные открытия делать. – Что-то очень важное вновь ускользнуло от Блудова, и он уже привычно растворил растерянность в иронии.
– Если информацию нельзя получить посредством зрения и слуха, это не значит, что она недоступна сознанию. – Генерал выдержал паузу, проследил, доходит ли до друзей им сказанное.
– Остается только ректально, – скривился Мозгалевский.
– Чужую генетическую запись можно ввести в мозг напрямую. – Красноперов снова сделал паузу и добился своего.
– Как?! – хор друзей заставил генерала улыбнуться.
– Если совсем примитивно, то это выглядит так. Тебе делают что-то, отдаленно напоминающее лоботомию. К вестибулярным ядрам продолговатого мозга подводятся микроэлектроды. Затем пускают разряды, которые обеспечивают определенное возбуждение нужного участка мозговой коры. А дальше в шишковидную железу делается специальная инъекция, состоящая из генетической вытяжки выбранного образца, синтезированного с группой психоактивных веществ. И во сне ты начинаешь жить чужой судьбой, привитой тебе, словно оспа младенцу.
– Наркоманы хреновы! Удумали историей колоться! Да ты гонишь, Георгич! – Блудов ощутил холодок под грудиной.
– Вместо собственных снов живешь чьей-то жизнью? – Какой-то неведомый прежде азарт охватил Мозгалевского.
– Можно и так сказать. Тебе прививают фрагмент чужой биографии, которую ты видишь в собственных снах. И каждый твой сон является продолжением предыдущего.
– И с какого момента мне станет сниться чужая жизнь? Не с пеленок надеюсь. – Мозгалевский не выдержал, вскочил с кресла, заходил по комнате, делая боксерские нырки.
– Временная нить появляется практически сразу с момента зачатия, на первой стадии формирования эмбриона, и прерывается примерно на третий день после смерти. Но специалисты могут имплантировать тебе любой фрагмент, подобрав самый интересный возраст и эпизод.
– А когда тебя отпускает? – Блудов все еще не мог поверить в реальность сказанного генералом.
– Все зависит от специфики организма и концентрации вводимого вещества. От месяца и выше с возможностью продления. Платить такие деньги за недельную дозу просто нет смысла.
– И насколько дорогое удовольствие? – живо заинтересовался Мозгалевский.
– Дорогое. Как все волшебное и противозаконное. Сама операция семьсот тысяч «зеленых». Плюс стоимость материала. Здесь все зависит от вашей фантазии. Генетическая вытяжка из праха твоего дедушки обойдется тысяч в пятьдесят.
– А бабушки? – думая совсем о другом, автоматически брякнул Владимир.
– Не дороже, но я бы не советовал. Половое раздвоение может спровоцировать необратимые последствия для психики и привести к потребности смены пола или гомосексуализма.
– Ну а Пушкиным?
– Все зависит от доступности захоронений. В России этим занимаются люди из ФСО в качестве дополнительного заработка. Поэтому еще за полмиллиона баксов тебе отроют хоть Бориса Годунова. Ленин – это вообще не вопрос. Наковыряют из мумии. Там есть еще живые клетки.
– В каком смысле?
– В самом прямом. Ленин живее всех мертвых на земле. У него растут волосы, ногти, костюмы изнашиваются. Одни кивают на дьявольские козни, другие – на выдумки химиков. Но я бы не стал вводить в себя Ленина. Препарат из Ильича использовали на тестах. Четверых подопытных мигрантов потеряли в течение месяца – два суицида, одно кровоизлияние в мозг, четвертый просто обезумел.
– А Чингисхана можно?
– Да хоть Мао Цзедуна! Но уже на порядок дороже. Это в России взял лопату, лом, ксиву, и любые кости в твоем распоряжении, а осквернением иностранных могил у нас Служба внешней разведки промышляет. У них и аппетиты выше, и гонорары. За любой мало-мальский риск клянчат Золотую Звезду героя, а это еще дополнительные расходы. Зато с такими снами любой язык за месяц освоишь, хоть китайский, хоть древний монгольский в совершенстве.
