Красноперов подскочил к невесте и вырвал ножницы. Вика, медленно размазывая ладонями кровь, словно пытаясь согреться, тяжело повела взглядом, споткнувшись о Красноперова. Глаза ее замерли, наполняясь безумным жаром. Через мгновение раздался нестерпимый крик, колючим ужасом впиваясь в каждый нерв Красноперова. Генерал выскочил из гардеробной, отыскал телефон и набрал адъютанта.
– Слава, срочно на мой домашний врачебную бригаду. Не из Кремлевки, а частных, своих.
Красноперов нашел в аптечке бинт и вернулся к девушке. Но та, увидя его, снова истошно заголосила. Врачи явились довольно быстро, уговорив Вику лечь на кровать, попросили генерала оставить их наедине с пациенткой.
– Рана не глубокая. Мы сделали перевязку, поставили укол успокоительного, – на кухню к Красноперову заглянул доктор.
– Она спит?
– Скорее забылась на какое-то время, – эскулап поправил очки. – Простите, это ваша супруга?
– Гражданская. Через месяц свадьба, – Красноперов закусил губу. – Должна быть.
– Дело в том, что Виктория утверждает, что была изнасилована и избита, в результате чего она потеряла ребенка. В подобных случаях мы обязаны немедленно сообщать в полицию.
– Я хочу с ней поговорить. – Красноперов рванулся к двери, но доктор встал на пути.
– Это бесполезно, вы лишь снова спровоцируете приступ.
– Сумасшедший бред, – генерал схватился за голову. – Вы же это понимаете. Какая полиция!?
– Она накануне употребляла какие-либо психотропные вещества?
– Нет, только шампанское.
– Может, вы вчера ссорились? – доктор недоверчиво покосился на генерала.
– Да заканчивай ты уже, – огрызнулся Красноперов. – Если бы я ее бил и насиловал, то должны были остаться ссадины, гематомы. Так или нет?
– Здесь вы правы. Я видел лишь порезы от ножниц при попытке суицида, – недоуменно пригладил волосы на затылке доктор.
– Да, вот еще что. В последнее время она жаловалась на какие-то сны, кошмары, но словно реальные. И очень переживала по этому поводу.
– Крайне любопытно. – Доктор механически достал сигарету, но вовремя опомнился. – Ой, прошу прощения. На автомате.
– Кури на здоровье. И меня угости. – Красноперов достал из шкафа хрустальную сигарную пепельницу.
– Пожалуйста, – доктор любезно протянул пачку. – Я полагаю, что у вашей невесты диссоциативное расстройство, но в такой острой форме я его встречаю впервые. Но вы не волнуйтесь, мы ее тщательно обследуем, понаблюдаем, назначим щадящие препараты.
– Что? – Красноперов подавился дымом. – Вы хотите забрать ее в дурку?
– Боюсь, что без госпитализации мы не обойдемся. Я разделяю ваши переживания, но у нас отличный стационар, превосходные условия. Это вам не Сербского или Кащенко.
– Делайте, как считаете нужным, – сдавшись, кивнул Красноперов.
– Тогда вы должны подписать разрешение на госпитализацию. Еще потребуется согласие близких родственников, и, возможно, придется определяться с официальным опекуном.
– У нее одна мать, где-то под Питером. Они последнее время не общались. Давайте все через меня.
– Но я даже не знаю, – замялся доктор.
– Да, конечно. – Генерал достал из ящика тугую пачку новеньких банкнот. – Вот, возьмите. Решите сами все формальности, не отходите от нее и держите меня в курсе. Все, что потребуется дополнительно, вам подвезут.
Мозгоправ, зардевшись от удовольствия, спрятал деньги в карман белого халата, смиренно поклонился и торжественно положил на стол свою визитку.
– Вам лучше ее не провожать.
Вику увезли, генерал остался один. С трудом сдерживая переполнявшую сердце злобу, он созвонился с Мозгалевским и договорился о встрече.
Через час, дождавшись охраны, Красноперов вышел из дома, направив кортеж в ресторан на Варварке. Подъехав к заведению, автоматчики упреждающе высыпались из сопровождающей машины, обеспечив безопасный проход. «Тяжелые» остались ждать на улице, с Красноперовым проследовали двое в костюмах, занявшие столик рядом со входом в зал.
Мозгалевский уже оказался на месте. Он сидел в глубине под узкими сводами подвала бывших боярских палат. Рядом за столиками обедали иностранцы и влюбленная парочка – спиной сидевший мужчина и дамочка, смазливая, вульгарно-яркая.
Мозгалевский пил виски.
– Ну, привет, – Красноперов, не протягивая руки, уселся напротив товарища.
– Будешь? – Мозгалевский подвинул стакан генералу.
Тот кивнул, молча выпил.
– Ты же сам говорил, что все это сон, – оправдываясь, пробормотал Владимир. – Мы хотели тебе рассказать, но как-то все затянулось, потом смерть Блудова и ваша помолвка.
– Мы?! – дрогнул генерал. – Выходит, что вы за моей спиной что-то хотели. Вова, ты меня предал. У меня оставался только один друг, который с моей же бабой что-то стал решать за меня.
– Остынь, Георгич, – не сдавался Мозгалевский. – Я порывался тебе все рассказать. Но Вика просила этого не делать, боялась тебя расстроить. Никто даже подумать не мог, что ты догадаешься, а тем более, что вот так получится. Спроси Вику, если мне не веришь.
– Ее отправили в психушку. Крыша поехала, твердит, что избили ее, изнасиловали, – генерал до онемения сжал кулаки. – Вот тебе и сыграли свадебку. Чертовы сны. Она же тебе нравилась? – желчно-ревниво выдавил Красноперов.
– Ты же знаешь, я всегда оставался равнодушен к женщинам своих друзей, – заерзал глазами Мозгалевский.
– Друзей?! – воскликнул генерал, заставив иностранцев обернуться. – Да ты благодаря мне шкурняки свои обделывал, бизнеса чужие отжевывал, упырей отмазывал и закрывал через меня кого просили. А выкинули бы меня на пенсию, где был бы ты, дружище? Миша Блудов со мной в огонь и воду готов был идти. А у тебя нутро трусливое и липкое, потому что ничего, кроме сладенького, в этой жизни не пробовал.
– Зато благодаря тебе пью уксус и вкушаю горький хлеб жизни иной. Не желаете надломить со мной, товарищ генерал? Полгода тюрьмы, пыток и одиночества, а потом стенка, пока ты будешь жрать в три горла, упиваясь почестями великого полководца. Иуда, это все из-за тебя! И Мишка погиб, и Вика… Теперь я следующий.
– Угомонись, – зашипел Красноперов. – Вытащу.
– Вытащишь? Как? Вишь какой смелый. Окружил себя кодлой с автоматами. И здесь, и во сне покой и безопасность. Ты меня также разменяешь, как друга своего Лаврентия Палыча.
Мужчина, трапезничавший с яркой дамой, поднялся до уборной. Мозгалевскому показалось странным, что проходя мимо, будто заставив себя, он даже не посмотрел в их сторону.
– Тебе надо навестить Вику. Со мной она говорить не станет, а ты попробуй. И не принимай близко к сердцу, что я тебе наговорил. Тоже пойми меня.
