Флинн и представить не могла, что кто-то станет рисковать таким уютным, живым домом, как Всемирный экспресс, и согласится жить в Домусе Делектусе – месте, от которого веяло скорее чем-то мёртвым, чем живым. Такой глупости не могла сделать даже Гарабина. Особенно после того, как перессорилась со всей роднёй, чтобы отправиться в поездку во Всемирном экспрессе.
Флинн задумчиво потёрла лицо. У Гарабины явно хватит ума признать перед комиссией центрального бюро, что в позапрошлое воскресенье она совершила ошибку. Ведь так?
Направляющий круг
Над Всемирным экспрессом лежала утренняя тишина, а пыхтящий паровоз в это время тащил поезд по тихим просторам Сибири. По громадным мостам в сторону Новосибирска, вдоль скованного льдом потока Оби, сквозь покой зимних предрассветных сумерек поезд скользил по обледенелым рельсам. Даже перестук колёс звучал приглушённо.
Но у себя в купе Флинн в нервном напряжении ворочалась в постели как заводная кукла. Ей представлялось, что она стоит в месте, продуваемом всеми ветрами, как поля Брошенпустеля в непогоду. Снова и снова её мысли кружили вокруг Фёдора, Гарабины и Кёрли.
На будильнике Пегс высветилось «6:12». Г, И, Б, Е, Л, Ь – мерцал сквозь цифры код азбуки Морзе.
Поезд скоро гибель ждёт.
Неужели это Кёрли уничтожит Всемирный экспресс? Но зачем ему это?
Флинн в размышлениях потёрла лоб. Она многого в Кёрли не понимала: например, почему он её терпеть не может? Какие отношения связывали его с сестрой мадам Флорет? Или зачем он на вокзалах следовал за Флинн по пятам?
Флинн бил озноб. Она не могла вспомнить, спала ли вообще этой ночью. На соседней кровати безмятежно похрапывала Пегс. Флинн, со вздохом выбравшись из постели, взяла школьную форму и в ванной комнате привела себя в порядок к началу учебного дня. Сегодня четверг, и это означает до самого обеда скучнейшую стратегию и безопасность с Ракотобе Лаламби. Толстяк-учитель был братом-близнецом повара Рейтфи, но, к сожалению, не разделял ни его воодушевлённости, ни пристрастия подсовывать павлинам ролинги. Флинн подозревала, что сегодня на уроке у неё опять будет слишком много времени для размышлений.
Когда она в половине седьмого вошла в столовую, кроме Гарабины и Стуре, там почти никого не было. Над застеклённым вагоном лежали покой и сонливость, отражаясь в окнах, за которыми над густыми хвойными лесами сибирской тайги неслись снег и шквальные порывы ветра.
– Плохо спала?
Обернувшись, Флинн увидела за учительским столом рядом со стойкой самообслуживания Даниэля. Грызя баранку, он внимательно смотрел на неё, словно хотел понять, говорила ли она уже с Гарабиной о Домусе Делектусе.
– Я в порядке, – уклончиво ответила Флинн. Морщинки вокруг глаз Даниэля исчезли.
Набирая в тарелку две сардельки и немного омлета, она то и дело поглядывала в сторону учительского стола. Рядом с Даниэлем, листая чьё-то толстое личное дело, сидел Кёрли. Его взгляд сосредоточенно и в то же время озадаченно путешествовал по страницам, словно пытался непременно выискать какие-то скрывающиеся между строк тайны.
Флинн тут же вспомнила кабинет Даниэля и их перепалку там: «Так ты всё-таки читал дело! – Не я, а Кёрли».
Сердце Флинн забилось чаще. Она была готова поспорить на что угодно, что перед носом Кёрли лежит её собственное дело. Что он там выискивает? Ещё больше оснований для того, чтобы её преследовать? Она в ярости не сводила с него глаз.
Их обычное место в конце вагона ещё никто не занял. Флинн села за столик и стала прихлёбывать чай. За окнами тянулась сибирская тайга во всей своей красе из сосен до небес и первобытных лесов. Бледно-жёлтую листву берёз, сверкая и переливаясь, покрывал снег.
Столовая постепенно наполнялась зевающими, усталыми и смеющимися павлинами. Пегс с Касимом появились всего за пятнадцать минут до начала урока. Пегс показала на школьную блузку, которую сегодня надела. Огромный, доходящий до самого подбородка белый воротник, казалось, полностью перекрывал ей доступ воздуха.
– Воротник-«отцеубийца», – теребя ткань, с гордостью сказала она. – Сама сшила. Хочешь такой? С ними мы будем выглядеть как Джордж Стефенсон.
Флинн, насмешливо улыбаясь, покачала головой. В сутолоке она не поняла, откуда прибыла маленькая бумажная мышка, внезапно с механическим жужжанием прошмыгнувшая по столу. Флинн бросилась через весь стол, чтобы поймать игрушку, а потом, зажав фигурку-оригами в ладонях, стала её рассматривать.
Ей всё ещё становилось неловко при мысли об Атаке обаяния, вылившейся во вторник в неудавшийся поцелуй носами на глазах у всего первого класса.
– Я останусь в роли Флоренс, только если сегодняшнее задание будет звучать как «поговори с северными енотами и спроси их про твоего исчезнувшего брата», – решительно заявила Флинн и прибавила тоном, словно читала вслух листовку: – Северные еноты будут сегодня милыми и предупредительными.
Пегс рассмеялась.
– Скорее Йонте возникнет из ниоткуда, – уверенно сказала она, взмахнув чайной ложкой как волшебной палочкой.
Касим только разворачивал бумажную фигурку, когда к столу подошёл синьор Гарда-Фиоре.
– Надеюсь, вы не забыли о штрафных работах, – сказал он, повернувшись к Касиму и выхватив у него из рук бумажную фигурку. – Сегодня после обеда вы убираете учительскую.
Касим сделал страдальческое лицо.
– Я один? – спросил он, быстро проглотив кусок яичницы. – А Оллин что? Мы же в воскресенье оба друг с другом поцапались!
– Неужели? – Синьор Гарда-Фиоре в полном спокойствии расправил информационный листок состязаний и прочитал девиз этого дня. Касим рядом с Флинн занервничал. Пристальным заинтересованным взглядом синьор напоминал кота, наблюдающего за трепыхающейся мышью. – Я слышал, у Оллина Гальдоса вчера украли фотографии, – многозначительно сказал преподаватель боевых искусств. Сложив листок в узкий прямоугольник, он засунул его в карман спортивных брюк. – После вашей воскресной ссоры я исхожу из того, что штрафные работы за это также причитаются вам, Йоунс-Касим. В общем, мыть учительскую вы будете в одиночестве. В семнадцать часов я открою вам купе. И чтобы никаких глупостей! Надеюсь, вам не нужно говорить, что у Ракотобе Лаламби фотографическая память. Если вы устроите какие-нибудь каверзы с направляющим кругом, мы это заметим!
Флинн насторожилась. Что это ещё за направляющий круг? Какое-то магически-технологическое изобретение?
Синьор отошёл от их столика, и Касим с упрёком взглянул на Пегс.
– Вернула бы ты Оллину Гальдосу его фотографии, – попросил он. – Какая разница, по-дурацки ты на них вышла или нет. Все знают, что в жизни ты выглядишь суперски.
